Под действием бренди девушка чуть не хихикнула; вытерев
слезы, она смущенно сказала:
– Это совсем не по-джентельменски – замечать такие вещи.
На его суровом лице появилась ленивая улыбка.
– Пожалуй, я еще не сделал ничего такого, отчего у вас могло
бы возникнуть впечатление, что я – джентльмен!
Подобное признание Джейсона заставило Викторию неохотно
улыбнуться.
– Вы абсолютно правы, – заверила она. Сделав еще глоток, она
снова откинулась на подушки. – Я плакала не из-за этой глупой помолвки. Из-за
нее я просто разозлилась.
– Тогда отчего вы плакали?
Крутя бокал между ладонями, она пристально всматривалась в
янтарную жидкость.
– Я вспоминала о маме. Леди Кирби так презрительно
отозвалась о ее репутации!.. Это настолько вывело меня из себя, что я не знала,
как ответить.
Она быстро взглянула на него из-под ресниц и, поскольку ей
показалось, что он проявляет неподдельный интерес к ее рассказу, запинаясь,
продолжала:
– Моя мама была доброй, ласковой и нежной. Я начала
вспоминать, какой чудесной она была, и от этого заплакала. Понимаете, с того
момента, как умерли мои родители, на меня что-то находит – то я чувствую себя
прекрасно, то вдруг наминаю невыносимо тосковать по ним и из-за этого плачу.
– Это абсолютно естественно – плакать о людях, которых
любишь, – сказал он настолько мягко, что она не могла поверить своим ушам.
Испытывая странное чувство успокоения от его присутствия и
низкого мягкого голоса, Виктория отрицательно покачала головой.
– Я скорее плачу о себе, – виновато призналась она. – Плачу
от жалости к самой себе, оставшейся без них. Я никогда не думала, что могу быть
такой трусихой.
– Мне доводилось видеть, как плачут и храбрые мужчины,
Виктория.
Она вгляделась в его суровое, как бы изваянное из камня
лицо. И хотя теплый свет свечи смягчал его резкие черты, он все равно выглядел
в высшей степени неуязвимым. Невозможным казалось представить его со слезами на
глазах. Утратив от бренди значительную долю своей обычной сдержанности,
Виктория склонила голову набок и мягко спросила:
– А вы когда-нибудь плакали?
К ее разочарованию, он невозмутимо ответил:
– Нет.
– Даже в детстве? – настаивала она.
– Даже тогда.
И он сделал резкое движение, собираясь встать, но Виктория
неожиданно для себя положила руку ему на плечо, пытаясь удержать. Джейсон
скосил глаза на ее длинные пальцы, затем перевел взгляд на ее лицо.
– Мистер Филдинг, – начала она, стараясь по возможности
продлить и закрепить их короткое перемирие, – я знаю, вам не доставляет
удовольствия мое пребывание здесь, но я не задержусь надолго – только до того,
как за мной приедет Эндрю.
– Оставайтесь сколько пожелаете, – пожав плечами, холодно
ответил он.
– Благодарю вас. – Ее милое лицо выразило смятение от резкой
перемены в его настроении. – Я все собиралась сказать вам.., что мне очень
хотелось бы установить с вами, ну.., более дружеские отношения.
– Что вы подразумеваете под более дружескими отношениями,
миледи?
Плывущая по теплым волнам бренди, Виктория не уловила
сарказма.
– Ну, мы все-таки дальняя родня. – Она сделала паузу,
пытаясь найти в его лице хотя бы признак благожелательности. – У меня не
осталось никого из родственников, кроме дяди Чарльза и вас. Как вы думаете, не
могли бы мы относиться друг к другу как кузены?
Казалось, он был поражен ее предложением, а затем повеселел:
– Полагаю, это возможно.
– Благодарю рас.
– Ну а теперь спите.
Она кивнула и свернулась под простыней калачиком.
– Ой, я совсем забыла извиниться – за то, что наговорила
вам, когда вышла из себя. У него скривились губы.
– Вы сожалеете о своих словах? Виктория подняла брови, глядя
на него с сонной нахальной улыбкой.
– Все, что я сказала, было вами до последнего слова
заслужено.
– Вы правы, – признал он усмехаясь. – Но не задавайтесь уж
чересчур.
Подавив острое желание протянуть руку и потрогать ее пышные
волосы, Джейсон вернулся к себе и налил бренди, затем сел, положив длинные ноги
на низенький столик. Продолжая усмехаться, он углубился в размышление о том,
почему Виктория Ситон возбудила в нем такое странное покровительственное
чувство. Ведь он намеревался, как только она появится здесь, отправить ее
обратно в Америку. Причем это было еще до того, как она нарушила заведенный
порядок в поместье.
Но сейчас она выглядела такой растерянной и уязвимой, такой
юной и симпатичной, что он не мог удержаться от того, чтобы не проявить
отеческую заботу о ней. Или, может быть, на него так подействовала ее
откровенность? Или ее глаза, которые, казалось, вглядывались прямо в его душу?
В ней, чувствуется, напрочь отсутствовало стремление к флирту. «Да это ей и не
требуется, – хмыкнул Джейсон про себя, – такие глаза могут соблазнить и
святошу».
Глава 8
– Не могу описать, как я сожалею о том, что произошло вчера
вечером, – говорил Чарльз Виктории на следующее утро за завтраком, и его лицо
при этом выражало искреннее раскаяние. – Я поступил не правильно, объявив о
вашей помолвке с Джейсоном, но мне так хотелось надеяться, что ваш брачный союз
возможен-. Что касается леди Кирби, то она попросту старая карга, а ее дочка
уже в течение двух лет бегает за Джейсоном, вот почему они обе примчались сюда,
чтобы взглянуть на вас.
– Нет нужды объяснять все это вновь, дядя Чарльз, – мягко
сказала Виктория. – В конце концов, это никому не причинило вреда.
– Может, и так, но в дополнение к прочим неприятным
свойствам ее натуры Кирби – худшая из сплетниц. Теперь, когда она лично
удостоверилась в вашем присутствии здесь, она непременно устроит в свете жуткий
переполох, и сюда хлынет нескончаемый поток визитеров, также жаждущих лично
взглянуть на вас. Стало быть, вам немедленно следует обзавестись подходящей
компаньонкой, чтобы ни одна душа не могла упрекнуть вас в том, что вы
проживаете одна в доме с двумя мужчинами.
Чарльз поднял голову, чтобы взглянуть на входившего
Джейсона, и Виктория вся напряглась, умоляя Всевышнего о том, чтобы перемирие,
заключенное накануне вечером, осталось в силе при свете дня.
