Мисс Флосси вздохнула и огорченно мотнула головой,
совершенно не замечая длинных распущенных, цвета красного дерева волос леди
Коллингвуд.
– Понимаете, блондинки приводят всех в неистовый восторг. –
Ее птичьи глазки уставились на Чарльза. – Ты помнишь лорда Хориби в молодости?
Я считала, что он самый красивый мужчина на свете. У него были рыжие волосы и
отменные манеры. А его брат отличался таким низеньким росточком…
И так она продолжала без умолку говорить, перескакивая с
темы на тему, как птичка с ветки на ветку.
Виктория оглядела парк и откинулась на спинку сиденья в
открытом экипаже, блаженно закрыв глаза.
– Как покойно здесь, – сказала она, обращаясь к Кэролайн, –
и как любезно с твоей стороны столько вечеров брать меня с собой на прогулки по
парку.
– А что ты изучала, когда я приехала за тобой?
– Правила этикета при обращении к пэрам и их женам.
– И ты разобралась?
– Естественно, – отвечала девушка, подавив желание
засмеяться, что выглядело бы неуважительно по отношению к подруге. – Все, что
нужно знать, – это то, что я должна называть всех мужчин «милордами», как будто
обращаюсь к Богу
[4]
, а их жен – «миледи», как будто я их служанка.
На смех Кэролайн Виктория ответила не менее заразительным
смешком.
– Для меня самым трудным оказалось вести беседу на
французском языке, – призналась она. – Мать учила нас с Дороти читать
по-французски, и я неплохо умею это делать, но с трудом подбираю слова, когда
пытаюсь говорить на этом языке.
Кэролайн, свободно изъяснявшаяся на французском, решила дать
ей совет:
– Иногда лучше всего изучать язык, выбирая нужные фразы, а
не отдельные слова; тогда не приходится тратить энергию на их соединение, а
остальное может прийти позднее. Например, как ты попросишь у меня письменные
принадлежности по-французски?
– Mon pot d'encre veut vous emprunter votre stylo? –
рискнула девушка.
Губы Кэролайн задрожали от сдерживаемого смеха.
– Знаешь, как переводится то, что ты сказала? «Моя
чернильница желает одолжить твою ручку».
– Зато по смыслу можно догадаться, – заметила Виктория, и
обе залились хохотом.
Пассажиры проезжавших мимо экипажей оборачивались, услышав
веселый звонкий смех, и снова не прошло незамеченным, что столь импозантная
графиня Коллингвуд проявляет особый интерес к леди Виктории Ситон – факт,
немало способствовавший росту престижа Виктории в высшем обществе, с которым ей
еще только предстояло познакомиться.
Виктория потянулась к Волку, который регулярно сопровождал
их во время прогулок, и погладила по голове.
– Просто поразительно, как легко мне давались математика и
химия, которым меня обучал отец, и как непросто дело обстоит с французским.
Возможно, причина в том, что изучение его кажется таким бессмысленным.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что скоро приедет Эндрю и заберет меня на родину.
– Мне будет тебя не хватать, – задумчиво сказала Кэролайн. –
Обычно для того, чтобы так близко подружиться, как мы с тобой, требуются годы и
годы. А когда, ты думаешь, твой Эндрю за тобой приедет?
– Я написала ему сразу же после гибели родителей, – ответила
девушка, рассеянно убирая прядку волос под свою лимонно-желтую шляпку. – Письмо
должно было дойти до него приблизительно через шесть недель, еще около шести
недель ему понадобилось, чтобы вернуться домой. Поездка из Америки в Англию
должна занять еще от четырех до шести недель. Всего получается где-то от
шестнадцати до восемнадцати недель. Завтра исполняется ровно восемнадцать
недель с тех пор, как я отправила ему письмо.
– Ты полагаешь, что он получил его в Швейцарии, но не
забудь, что в Европе почта не всегда надежна. Кроме того, предположим, что он
уже отправился во Францию; куда он должен был ехать после этого?
– Я передала миссис Бэйнбридж – матери Эндрю – второе письмо
для отправки во Францию на этот самый случай, – вздохнула девушка. – Если бы я
знала тогда, что окажусь в Англии, ему было бы проще остаться здесь, в Европе.
К сожалению, я этого не знала, и поэтому в моих первых письмах говорилось лишь
о гибели родителей. Я уверена, что как только он получил их, тотчас отправился
в Америку.
– Тогда почему же он не вернулся домой до того, как ты
уехала в Англию?
– Вероятно, для этого было маловато времени. Думаю, он
приехал через одну-две недели после моего отъезда.
Кэролайн искоса бросила на подругу многозначительный, полный
сомнений взгляд.
– Виктория, а герцог Атертон знает, что ты ждешь, когда
Эндрю приедет за тобой?
– Да, но он не верит. И именно поэтому он полон решимости
вывести меня в свет в этом сезоне.
– Но не кажется ли тебе странной идея, чтобы вы с лордом
Филдингом притворялись обрученными? Я не хочу, чтобы ты сочла меня излишне
любопытной, – быстро извинилась Кэролайн. – Если ты не хочешь обсуждать этот
вопрос, я пойму.
Виктория энергично покачала головой.
– Я мечтала поговорить с тобой об этом, но не хотела
пользоваться нашей дружбой и обременять тебя моими проблемами.
– Это я взвалила на тебя свои заботы, – сказала Кэролайн. –
И друга стоит иметь хотя бы для того, чтобы выговориться. Ты не можешь себе
представить, как я дорожу дружбой с таким человеком, как ты. Я уверена, с тобой
можно говорить обо всем, – ни ты, ни я не проговоримся никому о том, что
доверяем друг другу. Виктория улыбнулась:
– В таком случае… Дядя Чарльз говорит, что разрыв помолвки
следует скрывать хотя бы для того, чтобы избежать различных затруднительных
ситуаций и осложнений. Будучи обрученной, по его словам, я смогу спокойно
наслаждаться пребыванием в высшем обществе и мне нисколько не станут докучать
искатели моей руки и само общество – с предложениями составить хорошую партию.
– В каком-то смысле он прав, – несколько озадаченно заметила
Кэролайн, – но у него будет немало забот, когда все-таки придется отбиваться от
джентльменов, желающих сделать тебе предложение.
Виктория задумчиво смотрела на аккуратные клумбы с цветущими
нарциссами вдоль дорожки.
– Я знаю и думала об этом. Дядя Чарльз любит меня, и подчас
мне кажется, что он все еще питает надежду: если Эндрю не приедет за мной, то
мы поженимся с лордом Филдингом.
