Плечи Чарльза тряслись от смеха, когда он кивнул:
– Дитя мое, наверное, это первый случай за всю его жизнь,
когда он последовал правилам хорошего тона! Ему было очень досадно, но все же
он уступил. Вы решительно оказываете на него положительное влияние, – весело
заключил герцог. – Возможно, на следующем этапе вам удастся отучить его
пренебрегать принципами.
Виктория ответила ему улыбкой, почувствовав облегчение и
даже, неожиданно для себя, радость.
– Боюсь, что я ничего не знаю об организации нашей брачной
церемонии, – призналась она, – если не считать того, что она состоится в одной
из больших церквей Лондона.
– Джейсон позаботится обо всем. Он взял с собой в Уэйкфилд
своего секретаря и основной штат прислуги из этого дома, так что они все
подготовят. После венчания состоится торжество в Уэйкфилде для ваших близких
друзей и некоторых жителей деревни. Думаю, список гостей уже составляется и
приглашения уже пишутся. Так что вам остается лишь спокойно жить своей обычной
жизнью и наслаждаться мыслью о том, каким сюрпризом станет для всех известие,
что именно вы – будущая герцогиня Атертон.
Виктория пропустила мимо ушей слова герцога и перевела
разговор на другую тему, которая гораздо больше интересовала ее:
– В ту ночь вы сказали, что собирались что-то такое
рассказать о маме и о вас.
Чарльз отвернулся и устремил взгляд на окно. Виктория тут же
сказала:
– Ничего не говорите, если это вас может разволновать.
– Дело не в этом, – ответил герцог, медленно переводя взгляд
на нее. – Я знаю, как вы все хорошо понимаете и чувствуете, но вы еще очень
молоды. Вы любили отца, вероятно, не меньше, чем мать. Если я расскажу то, что
у меня на сердце, вы, возможно, начнете считать, что я пытался помешать их
браку, хотя клянусь, что никогда не вступал в переписку с вашей матерью после
того, как она вышла замуж. Виктория, – с несчастным видом пояснил он, – я
пытаюсь сказать, что мне ужасно не хочется, чтобы вы презирали меня, а боюсь,
так оно и будет, когда вы услышите мой рассказ.
Виктория обхватила его руку ладонями и мягко заметила:
– Разве я могла бы презирать человека, который так любил мою
маму?
Он взглянул на нее, и в его голосе послышалась боль:
– Знаете ли вы, что" унаследовали от мамы еще и ее
доброе сердце?
Виктория промолчала. Герцог снова устремил взгляд на темный
прямоугольник окна и начал рассказ о своих отношениях с Кэтрин. Только закончив
его, он решился посмотреть на девушку и не увидел в ее глазах никакого
осуждения, лишь печаль и сочувствие.
– Итак, теперь вы знаете, что я любил ее всем сердцем. Любил
и вычеркнул из моей жизни тогда, когда она стала для меня единственным
человеком, ради которого стоило жить.
– Значит, моя прабабушка вынудила вас так поступить, –
заключила девушка, и в ее глазах загорелись огни ярости.
– А они были счастливы, ваши мать и отец? Я всегда задавал
себе этот вопрос, но опасался спросить вас.
Виктория вспомнила ужасную сцену между родителями,
свидетельницей которой была столько лет назад, но восемнадцать лет доброты и
внимательности, с которыми они относились друг к другу, перевесили все.
– Да, они были счастливы. Их супружество не имело ничего
общего с браками, заключаемыми в вашем высшем обществе.
Она упомянула об этих последних с таким отвращением, что
Чарльз не мог не улыбнуться:
– Что вы имеете в виду?
– Таковы большинство супружеских союзов в лондонском
обществе, не считая Роберта и Кэролайн Коллингвуд и нескольких других.
Супружество, в котором муж и жена редко бывают вместе, а когда встречаются в
одной компании, то ведут себя по отношению друг к другу как вежливые, хорошо
воспитанные незнакомцы. Мужчины всегда уединяются, предаваясь своим собственным
забавам, а у женщин всегда имеется свой круг поклонников. По крайней мере мои
родители жили вместе, в реальном, родном для всех нас доме, и мы все были настоящей
семьей.
– Я начинаю понимать, что вы мечтали о старомодном браке и
старомодной семье, – поддразнил он, очень довольный ее отношением к семейным
вопросам.
– Боюсь, что Джейсона такой брак не устроит. – Она просто не
могла выложить Чарльзу прямо, что Джейсон хочет только получить от нее сына, а
затем расстаться с ней. Девушка надеялась, что, хотя он и сделал такое
предложение, для него все-таки будет предпочтительнее, если она останется с
ним.
– Я сильно сомневаюсь, знает ли Джейсон, чего он сейчас
добивается, – сурово сказал Чарльз. – Вы очень ему нужны, дитя мое. Ему нужны
ваше тепло и ваша душа. Он пока не признается в этом даже самому себе, а когда
признается, это ему совсем не понравится, уж поверьте мне. Он будет воевать с
вами, – мягко предупредил герцог. – Но рано или поздно он откроет вам свое
сердце и тогда наконец найдет успокоение. Со своей стороны, он сделает вас
счастливее, чем вы когда-либо мечтали.
У нее был такой сомневающийся, такой скептический вид, что
улыбка Чарльза угасла.
– Имейте терпение, Виктория. Не будь он таким сильным душой
и телом, он никогда бы не дожил и до тридцати лет. Но от всего пережитого в его
душе остались шрамы, и я надеюсь, у вас довольно сил, чтобы залечить их.
– Какие шрамы?
Чарльз отрицательно покачал головой.
– Для вас обоих будет лучше, если он сам когда-нибудь
расскажет вам о своей жизни, в особенности о своем детстве. Если этого не
произойдет, приходите ко мне.
В следующие дни у Виктории почти не оставалось времени думать
о Джейсоне или о чем-либо другом, Не успела она покинуть комнату Чарльза, как
прибыла мадам Дюмосс с четырьмя белошвейками.
– Лорд Филдинг поручил мне сшить для вас свадебный наряд,
мадемуазель, – проговорила она, уже обходя Викторию со всех сторон. – Он
сказал, что наряд должен быть очень богатым и элегантным. Чтобы им не
побрезговала и сама королева. И никаких оборок.
Не зная, плакать или смеяться от своеволия Джейсона,
Виктория посмотрела искоса на мадам:
– А не проинструктировал ли он вас заодно и насчет цвета?
– Голубой.
– Голубой? – вырвалось у нее, и она уже была готова вступить
в схватку и до победного конца бороться за белый цвет.
Мадам кивнула, глубокомысленно приставив палец к подбородку
и уперев другую руку в бок.
– Да, голубой. Голубой, как лед. Он сказал, что вы
великолепны, когда надеваете голубое, и назвал вас ангелом с
золотисто-каштановыми волосами.
