В конце концов, провести с Джейсоном ночь не такая уж
страшная перспектива. В особенности если бы он поцеловал ее так же страстно и
смело, как это уже бывало, так, что у нее закружится голова и все тело станет
горячим и мягким. Вместо того чтобы, лежа рядом с Джейсоном, думать о новых
платьях, как советовала мисс Флосси, она лучше будет думать о том, как он ее
целовал. Найдя такое удачное решение проблемы, она даже посмела признаться
себе, что обожает его поцелуи. «Как жаль, что в постели мужчины не целуются, –
подумала она. – Все бы тогда было иначе. Конечно, днем они целуются, но в
постели они занимаются совсем другим»'.
"Ну и пусть!» – вздохнула про себя Виктория, когда грум
выбежал из конюшни и помог ей спешиться. Она готова вытерпеть все, лишь бы муж
был счастлив и восстановились их близкие, дружеские отношения. Если верить
капитану, все было предельно просто, нужно лишь намекнуть Джейсону, что она
хотела бы делить с ним ложе.
Виктория вошла в дом.
– Дома ли лорд Филдинг? – поинтересовалась она у Нортропа.
– Да, миледи, – поклонился дворецкий. – Он у себя в
кабинете.
– Один?
– Да, миледи.
Виктория поблагодарила и пошла через холл. Отворив дверь
кабинета, она тихонько проскользнула внутрь. Джейсон сидел за столом в дальнем
конце большой комнаты. Она видела лишь его профиль и большую стопку бумаг на
столе Виктория взглянула на него, на этого бедного, не единожды битого
мальчугана, превратившегося в красивого, богатого, сильного мужчину. Он скопил
кучу денег, купил поместья, простил своего отца и приютил у себя сироту из
Америки. И тем не менее был одинок.
"Я люблю тебя», – подумала она, и от этой новой мысли у
нее чуть не подогнулись колени. Ведь она любила и Эндрю. Но если это так, то
почему же она никогда не ощущала такого отчаянного желания осчастливить его?
Она любила Джейсона, несмотря на предупреждение отца, несмотря на слова самого
Джейсона о том, что ему не нужна ее любовь, а нужно лишь ее тело. Как странно,
что Джейсон имеет не то, что хочет. Как же ей хочется сделать так, чтобы он
пожелал и то и другое!
Виктория бесшумно подошла к нему – ее шаги заглушались
толстым обюссонским ковром – и остановилась позади его стула.
– Почему ты так много работаешь? – мягко спросила она.
Он подскочил при звуке ее голоса, но не обернулся.
– Мне это доставляет удовольствие, – коротко ответил
Джейсон. – Тебе что-нибудь нужно? Я очень занят.
Начало не предвещало ничего хорошего, и долю секунды
Виктория раздумывала, не сказать ли ему прямо, что ей хочется, чтобы он пришел
к ней ночью. Но для этого ей не хватило храбрости, и потом, ей вовсе не так уж
хотелось немедленно отправиться в спальню – в особенности теперь, когда он
настроен по отношению к ней "еще прохладнее, чем в день их свадьбы. В
надежде разговорить его она мягко заметила:
– Если ты будешь целыми днями сидеть, у тебя появятся боли в
спине. – Набравшись смелости, Виктория обняла его за плечи, намереваясь
помассировать ему спину.
В тот же миг все его тело напряглось.
– Что ты делаешь?
– Я хотела растереть тебе спину.
– Мне не требуются твои растирания.
– Почему ты так резок со мной? – спросила Виктория и
обогнула письменный стол, наблюдая, как проворно движется его ручка по
странице, и восхищаясь его смелым, твердым почерком. Джейсон не ответил, она
подошла к нему сбоку и присела на край стола.
Джейсон недовольно отбросил перо и откинулся на спинку
стула, пристально глядя ей в лицо. Ее нога оказалась в опасной близости от его
руки. Невольно его взгляд прошелся по ее груди, шее, ямочке на подбородке и
остановился на соблазнительном изгибе ее губ. Рот жены просто напрашивался,
чтобы его целовали, а ресницы были такими длинными, что отбрасывали тени на
щеки.
– Отойди от стола и уходи отсюда! – бросил он.
– Как хочешь, – весело сказала жена и поднялась. – Я просто
зашла пожелать доброго утра. А что бы ты хотел на ужин?
"Тебя», – подумал он. Но вслух сказал:
– Мне все равно.
– Тогда, может быть, тебе хочется что-нибудь особенное на
десерт?
"То же, что и на ужин».
– Нет, – заявил он вслух, борясь с непреодолимым желанием,
охватившим его.
– Как ты неприхотлив, – поддела она и протянула руку, чтобы
погладить его прямые брови.
Джейсон схватил ее кисть своей железной хваткой на полпути и
отвел ее в сторону.
– Какого дьявола, что ты себе позволяешь? – процедил он.
В душе Виктория струсила, но не подала виду, пересилила себя
и просто слегка пожала плечами:
– Между нами постоянно возникают какие-то преграды вроде
дверей. Я думала, что открою дверь кабинета и посмотрю, чем ты занимаешься.
– Нас разделяют не только двери, – возразил он, отпустив ее
руку.
– Я знаю, – печально согласилась жена, нежно глядя на него
синими глазами.
Джейсон с трудом оторвал взгляд от ее глаз.
– Я очень занят! – резко заявил он и снова взялся за бумаги.
– Я вижу, – с необычной нежностью подтвердила она. – Слишком
занят, чтобы заняться мной. – И она тихо вышла.
К ужину она спустилась в гостиную в шифоновом платье
персикового цвета, подчеркивавшем все великолепие ее форм, почти прозрачном.
Глаза Джейсона превратились в щелки.
– Это платье тоже оплачивал я?
Виктория увидела, как его взор застыл на вызывающе низком
треугольном вырезе лифа, и улыбнулась:
– Естественно. У меня же нет ни пенни.
– Не выходи в нем за пределы дома. Это неприлично.
– Я знала, что оно тебе понравится, – усмехнулась она,
инстинктивно чувствуя, что оно действительно пришлось ему по вкусу, иначе его
глаза не заблестели бы так.
Джейсон смотрел на нее так изумленно, что ей стало смешно,
но она не показала виду. Затем он потянулся к хрустальному графину.
– Тебе налить шерри?
– Ни за что на свете! – рассмеялась она. – Должно быть, ты
уже убедился, что от вина мне становится плохо. Так было всегда. Вспомни, что
получилось, когда я выпила его в день свадьбы.
И, не ведая, насколько важную вещь она только что сказала,
Виктория повернулась, чтобы поглядеть на бесценную китайскую вазу эпохи
династии Минь, которая украшала золоченый столик, инкрустированный мрамором. Но
думала она о другом: она была полна решимости добиться своего.
