Потом Клуэ изобразил Марию уже, видимо, в трауре по мужу, и это лицо… попросту растиражировали в нескольких других произведениях! Смотришь на спокойное, отстраненное выражение, и не верится, что в этой душе могли бушевать такие страсти, лицо замкнутое, если не сказать равнодушное. Видно, Клуэ нарисовал Марию не в лучшую ее минуту, а другие повторили очень неудачный образ.
Зато потом ее писали много и охотно. Если вспомнить, что она едва ли не половину жизни провела под замком, то, видимо, и портреты писали в «страшных английских застенках». При этом Мария на них выглядит вполне упитанной и великолепно одетой.
Приглядитесь к тому, на котором она в черном платье с изумительным кружевным воротником и роскошным жемчугом на шее. Я не о платье и драгоценностях. Разве скажешь, что эта дама страдает по ком бы то ни было – умершем первом муже, убитом втором, не сложившейся судьбе, жизненных неурядицах? Отнюдь! Сравните этот портрет с портретами Дианы де Пуатье. Тот же взгляд уверенной в себе хищницы, для которой мужчины у ее ног просто средство оплаты каких-либо желаний, неважно, материальных или чувственных!
Ей-богу, куда милее некрасивая «отравительница» Екатерина Медичи или лукавая физиономия ее дочери Маргариты – Марго!
Не верьте в страдания Марии Стюарт в роскошных «казематах» английских замков, с таким выражением глаз, какое у нее на портретах этого периода, не страдают. А если она и страдала, то лишь потому, что не могла видеть мир у своих ног! Мир попросту не желал к ним падать от одной уверенности Марии в своей исключительности, он желал жить по своим, а не придуманным ею законам.
Виновна ли в ее смерти Елизавета Тюдор? Конечно! Но только в том, что судила ее в своем королевстве и по своим законам, вернее, позволила судить своему Парламенту. Нужно было отдать Марию Стюарт парламенту Шотландии, голова была бы отрублена куда раньше и по их приговору. А так Елизавета взяла на себя ответственность и уже столько столетий имеет кровавое пятно на своей биографии.
В чем я не уверена, так это в том, что, окажись Елизавета узницей Марии Стюарт, прожила бы в ее плену так долго. Женщина в черном платье с кружевным воротником с того портрета не стала бы церемониться с соперницей, ни расследования бы не было, ни приговора, был бы просто яд, быстрый и сильный.
