Но ведь это хорошо! Значит, ойранцы не смогут быстро двигаться вслед за скифами и удрать быстро тоже не смогут. Пока скифам и амазонкам удавалось налетать на передовые отряды успешно, свои потери невелики, а врагов положили много. Конечно, любому воину милее настоящая схватка, а не мелкие нападки. Многие скифы и сарматы уже ворчат, хотя все понимают, что в открытом бою ойранцев не одолеть, их по трое или четверо на каждого. Даже убив троих и положив собственные жизни, скифы оставят в живых достаточно ойранцев, чтобы Скифия перестала быть свободной. Конечно, пройдут годы, и скифы поднимутся снова, изгонят любого врага, но так не хотелось погибать, понимая, что землю свою и свой народ не спас!
У Скопасиса нет семьи, его любимая погибла, не успев стать женой, с тех пор младший царь одинок, на зависть многим девушкам. Но для него семья – все скифы, да и сарматы тоже. Скопасис правит той частью Скифии, что ближе к сарматам, потому дружит с соседями больше других. Сарматы придут на помощь не одним отрядом, если будет нужно, но их земли на другом конце Скифии. Не хотелось думать, что Дарий сможет пройти всю ее до самых сарматских земель. Антир прав, нужно как можно сильнее ослабить ойранцев, не вступая в сильные бои. Пусть дохнут от жары и жажды, от быстрых стрел в ночных налетах. Не давать им ни спать, ни успокаиваться ни днем ни ночью!
Царь долго размышлял о том, как еще досадить глупым ойранцам. И ему было не до Лейлы и даже не до Милиды, одиноко ворочавшейся на своем месте в царском шатре.
Немного погодя вдове надоело коротать ночные часы одной, и она отправилась на поиски своего врага. Скопасиса нашла быстро, заметив его лошадь. Царь лежал на войлочной подстилке, подложив под голову седло, точно обычный скиф! Невольно поморщившись, Милида скользнула ближе к нему и опустилась рядом, грациозно изогнувшись.
Скопасис не пошевелился, даже веки не дрогнули. Не заметил или сделал вид, что не замечает? Вдову такими ухищрениями не остановишь, протянув руку, оторвала блинный стебелек ковыля и осторожно провела им под носом у скифа. Тот вырвал у нее ковыль и выбросил, но глаз не открыл.
– Скопасис… в шатре достаточно места для двоих… Я не кусаюсь, не бойся…
Голос Милиды приглушенно ворковал. Еще не было мужчины, чье сердце не отозвалось бы на такой призыв. Но царь только вздохнул:
– Мне тебя и здесь хватает. Иди спать.
– Я боюсь… – неожиданно призналась Милида. После этого царю следовало бы спросить: кого? Но он так же спокойно посоветовал:
– Позови Сагира, ему тоже страшно.
Но даже такой ответ обрадовал вдову, значит, Скопасис знает о ее шашнях с сарматом. Уже хорошо, если царь интересуется.
– Сагир с Лейлой у Антира, – чуть капризно протянула Милида, продолжая свою игру. Но это ей игра казалась хитрой и умелой, Скопасису надоели уловки вдовы, он поморщился:
– Ну так найди другого!
– А ты?
– Что я?
По тону Скопасиса осознав, что ее сейчас просто погонят, вдова почти шепотом попросила:
– А… можно я здесь?..
– Что здесь? – открыл-таки глаза царь. – Кустов мало?
Воспользовавшись тем, что Скопасис хотя бы смотрит на нее, Милида обиженно похлопала глазами:
– За что ты меня не любишь?
– Я тебя не люблю?! Ты не права, я тебя терпеть не могу! Иди в шатер, пока не выкинул из стана совсем!
Оскорбленная вдовушка поднялась и отправилась прочь. Скопасис с трудом сдержался, чтобы не швырнуть ей вслед чем-нибудь.
Потеряв надежду очаровать царя, Милида твердо решила убить его! У Скопасиса под боком оказался хитрый и жестокий враг.
* * *
Полегшая трава нудно цеплялась за копыта лошадей и мулов, но только под ногами первой сотни тысяч всадников, потом от нее не оставалось ничего, кроме смешанных с пылью обрывков.
Вокруг степь с перелесками, вдали они сливаются, и кажется, что лес стоит сплошной стеной. Проводники объяснили, что это обман, степь раскинулась широко, она ровная… Какая ровная, если лошадиные ноги то и дело попадают либо в норы, либо в ямы, а саму степь пересекают овраги?! Вытянувшись так, что от середины не видно ни первых, ни последних, войско стало легкой добычей налетавших внезапно скифов. Дарий решил, что двигаться ниткой глупо и опасно, приказал последним подтянуться и растянуться больше в ширину. Это не исправило положения, теперь страдали фланги, они оказались слишком далеко от центра.
Царь царей начал злиться, так бестолково он еще ни с кем не воевал! Огромное войско, ежедневно теряя людей, беспомощно перед мелкими отрядами скифов. Отсутствие настоящих сражений и даже просто врага на горизонте бесило не одного Дария. Где же города скифов?! Где богатства, золото, табуны быстрых коней?! Проводники пожимали плечами: они всегда говорили, что у скифов нет городов, а коней легко угнать подальше.
Где женщины и дети? Тоже увезли. Куда? Кто же знает, степь большая… Двигаться надо быстрее, иначе не догнать и самих скифов тоже. Но их земли не бесконечны, сколько они могут отступать?
Проводник-фракиец не стал говорить царю царей, что скифы могут целое лето просто ходить в степи по кругу, если, конечно, персы не погибнут сами, вытоптав всю траву и разогнав всю живность. Говорить этого нельзя, если дорога жизнь. Дарий гордился своим огромным войском и ни на миг не сомневался в победе. Проводникам оставалось только показывать дорогу.
Персидское войско тащилось по степи после переправы через Тирас уже третий день. Снова стало не хватать воды. Здешние речки пересохли, ручьи тем более…
Гобрий позвал к себе проводника-фракийца:
– Как скоро вода?
– Не скоро. Скифы отходят в безводные степи…
– А где берут ее сами?
– У них много колодцев, надо искать.
Разосланные во все стороны разведчики колодцы нашли быстро, но… те оказались засыпаны! А из самих разведчиков не вернулась половина, скифы явно поджидали их в засадах!
Царь предпочитал ехать если не впереди войска, то ближе к первым. Глотать пыль ему не к лицу. Любимые кони Дария и так страдали от нехватки воздуха.
Несмотря на потери, в том числе и на Тирасе, когда по людской глупости животные бросились к воде, ломая ноги и шеи себе и хозяевам, войско все равно огромно, даже треть его не окинуть взглядом. Время от времени Дарий поднимался на облюбованную горку и останавливался посмотреть на мощь своих всадников и пеших. Конечно, это совсем не то, что было, когда только отправлялись из Суз, там все шли бодрым шагом, теперь же ползут, вытянувшись длинной вереницей. Но царь хорошо знал, что это пока. Пока не встретили врага, пока не принудили его к сражению. При одном предчувствии битвы воинский дух неизмеримо поднимается, забывается многодневная усталость, жара, жажда, забывается все! Воины, как и их кони, встрепенутся, только услышав звук боевых барабанов.
