Задать вопрос не было возможности, Пенелопа неслась вперед, как молодая лань, пришлось бежать и Евпейту. Он уже хотел возмутиться и отказаться бегать по всему острову, когда царица вдруг встала на большой поляне:
— Здесь. Да, здесь места достаточно. Ты видел Акилину?
Она развернула ткань, в которой действительно был огромный лук. Солнце уже осветило и поляну, и Пенелопу с Акилиной в руках.
— Конечно.
— Сможешь ее натянуть?
Не торопясь отвечать, Евпейт взял лук в руки. Налучье было холодным, просто ледяным. И гнуться не собиралось вовсе, точно сделано из серебра.
— Ну же, сильный мужчина, надень тетиву и выпусти стрелу из лука Одиссея!
Лук был очень тяжелым, Акилина не поддавался, чтобы не позориться, Евпейт фыркнул:
— Всем известно, что пускать стрелы из этого лука может только Одиссей. Ты решила доказать мне, что я слабей твоего мужа?
Пенелопа словно не заметила второй фразы, спокойно забрала Акилину у итакийца, погладила лук и насмешливо переспросила:
— Только Одиссей?
Ее руки при этом ловко перекинули лук под колено, а потом… Евпейт не поверил своим глазам: Акилина, который только что не желал в его руках не то что гнуться, но и вовсе держаться, поддался этой женщине!
— Вон тот шест, — Пенелопа кивнула на большой шест, который для чего-то вбили в землю пастухи, видно натягивали на него шкуры. До шестов больше сотни шагов…
Но женщина спокойно положила стрелу… Неужели сможет не только надеть тетиву, но и натянуть ее? О том, что стрела полетит, Евпейт уже не думал. Раздался упругий вибрирующий звук, свист стрелы и… Он только успел повернуть голову, но самой стрелы не увидел. Однако и шеста не было!
Не веря своим глазам, Евпейт бросился к тому месту, где стоял шест. Стрела расщепила его надвое! Разглядывая дубовое древко, Евпейт не заметил, как Пенелопа поцеловала лук, прошептав:
— Благодарю тебя…
Акилина был горячим.
Но когда Евпейт повернулся, то обомлел: Пенелопа вложила новую стрелу и теперь держала лук на изготовку! Мелькнула мысль, что одно движение, и она действительно нанижет его на большую стрелу, как жука. Следующее мгновение длилось вечность. Царица опустила лук с усмешкой:
— Не бойся, я не стреляю в тех, кто мне не враг. А вот врагов ражу наповал. Ты ведь не враг?
— Н-нет… н-не враг…
В эту минуту Евпейт ненавидел сам себя.
— А вы? — Пенелопа резко развернулась в сторону ближайших кустов, снова вскинув лук.
Оттуда раздались вопли:
— Нет, царица, что ты! Не враги!
Пенелопа спокойно опустила лук, сняла стрелу и легко освободила тетиву. Сворачивая тетиву и убирая ее в мешочек, она продолжала наставлять:
— Афина дала Акилине силу без промаха разить врагов Одиссея и его семьи. Запомнили? В чьих бы руках этот лук ни оказался, он будет сам бить по врагам Одиссея и моим.
Она ничего не сказала о том, что сначала нужно надеть тетиву, но никто даже не подумал спросить. Кравшиеся следом за Евпейтом его помощники стояли словно пораженные молнией Громовержца. Женщина сумела не просто надеть тетиву, не просто пустить стрелу из лука, справиться с которым не под силу мужчинам, но и расщепить шест этой стрелой!
— В полдень на площади ты признаешь, что я сильней тебя!
Он признал, хотя все равно ворчал, что без помощи богини Афины не обошлось. Пенелопа согласно кивнула:
— Я все время говорю, что Афина помогает Одиссею и его семье. Неужели не ясно? Наказан будет любой, кто против. Даже попав в чужие руки, Акилина все равно обернется против наших врагов.
— Эвриклея, как ты думаешь, теперь можно ходить по острову без опаски или, наоборот, ждать стрелы из-за каждого куста?
Няньке не нужно объяснять, о чем этот вопрос, она уже все разузнала сама.
— Можешь не бояться, царица. Мы распустили слух, что Афина обещала помогать тебе двадцать лет, пока будет отсутствовать Одиссей. На того, кто посмеет что-то сделать против тебя или Телемаха, падет гнев богини, и гнев этот будет страшен.
— Благодарю тебя.
Еще парочку таких, как Эвриклея, и никакой помощи от Афины не нужно.
— Там… там…
Старый Салий так взволнован, что у Пенелопы просто рухнуло сердце. Неужели новое нападение?! Но у них не хватит времени, чтобы спрятаться, и сил, чтобы защититься. Стрел и тех почти нет, а одним Акилиной не отобьешься.
— Что там?!
— Корабль, простой, не пираты.
Хотелось спросить, с чего он взял, но даже на это времени не оставалось.
— Салий, скажи людям, чтобы уходили в горы, и поскорей. Эвриклея, возьми Телемаха, и бегите, позови Антиклею, скажите Лаэрту, чтобы прятался со своими людьми.
Она отдавала распоряжения, спеша во двор. По окрестностям разносился уверенный, жесткий голос Пенелопы:
— Всем быстро в лес, скорей, хватайте все, что можете унести, но главное — спасайтесь сами. Я выйду на берег одна. Если все в порядке — позову вас. Если со мной что-то случится, на помощь не приходить, постараться спрятаться. Оставьте кого-то наблюдать, но осторожно. Пусть Алк сидит в кустах, не шелохнувшись, и смотрит. Если я махну рукой, значит, все в порядке, если вдруг закричу птицей — надо бежать и прятаться как можно скорее. Только Алк не должен выдать себя, чтобы не выдать остальных.
Эвриклея возмутилась:
— Царица, я пойду вместо тебя.
— Нет! Я сама.
— Тогда я с тобой.
— Зачем? Ты нужна остальным, ты самая разумная.
Антиклея, услышав такие слова, поджала губы, но после всего произошедшего возражать Пенелопе не смела.
Пенелопа не стала брать Акилину, одного-двух убьешь, а что дальше? Лук может попасть в чужие руки.
И снова она одна на берегу, и снова корабль на подходе, а приветственный костер не горит. Но в Элладе скоро совсем забудут этот обычай, сейчас мало кто ждет гостей, к любому кораблю относятся так настороженно, что никаких приветствий никто не выказывает. И не обижается тоже никто.
Мысль одна: только бы успели уйти и увести Телемаха, только бы не остались, как в первый раз, сидеть дома в ожидании, пока она справится с пиратами на берегу. Но теперь распоряжалась в Итаке она, после спасения все оставшиеся в живых признали ее главенство, потому выполняют то, что скажет младшая царица, а не старшая, и сама Антиклея возражать не рискует.
Может, успеют? Может, убегут?..
Корабль ткнулся носом в песок, с него спрыгнул пожилой воин и побрел по воде к сухому месту. На пиратов и впрямь непохоже, к тому же этот человек показался Пенелопе смутно знакомым. Она вышла из-за деревьев.
