— Гладенький, как собачье дерьмо, — мрачно согласился я. —
Знаешь, а я привык слышать от мамочки дифирамбы в твой адрес.
— Серьезно?
— Да.
Внезапно меня осенило. Как же я раньше не догадался! Право
же, смешно.
— Знаешь, Кэрол, я понял, что все это значило, и зачем мама
вынуждала меня одевать этот идиотский костюм. Это был совместный сценарий наших
родителей под названием «Не правда ли, они составили бы чудную пару». Мальчик и
девочка из хороших семей. Ну как, Кэрол, выходишь за меня замуж? Кэрол смотрела
на меня широко раскрытыми глазами:
— Ты думаешь, они…
— Ну конечно.
Она улыбнулась, а затем звонко расхохоталась. Конечно, с
нашей стороны это было слегка некорректно. Неуважение к смерти. Если честно,
миссис Андервуд не выходила у меня из головы. Ничего удивительного: ее труп был
у меня прямо под ногами.
— Сюда идет этот тип, — сказал Билли Сойер.
И действительно, к школьному зданию двигался Франк Филбрек.
Он решительно шагал к дверям, смотря строго вперед и не оборачиваясь. Наверное,
репортеры сейчас снимают его со всех ракурсов, и Филбрек, зная это, старается
придать своему лицу героическое выражение. Он зашел в дверь. Внизу послышались
гулкие шаги, словно доносившиеся из другого измерения. Но они были реальностью.
Капитан Филбрек становился реальным, войдя в здание. До меня внезапно дошло,
что все, находящееся за окнами, было для меня чем-то вроде телевизионного шоу.
Они были выдумкой, а не я. Похоже, остальные ребята ощущали то же самое. Это
было написано на их лицах.
Недолгая пауза.
Звонок. Внутренняя связь.
— Деккер?
— Да, сэр, — ответил я.
Он тяжело и громко дышал. Можно было слышать хрипы и со
свистом вырывающийся из легких воздух, словно где-то рядом огромный загнанный
зверь отдыхал после неудачной охоты. Мне это сильно не нравилось.
Точно также разговаривал по телефону мой папочка. Когда в
ваше ухо врывается столько шума, через некоторое время начинает казаться, что
вы ощущаете перегар и табачный дым, исходящий от собеседника. Это отдавало
антисанитарией… И гомосексуализмом, не знаю, почему.
— Ты поставил нас в неловкое положение, Деккер.
— Я догадываюсь, сэр.
— Нам не слишком нравится идея стрелять в тебя.
— Мне тоже, сэр. Я не рекомендовал бы вам так поступать.
Несколько тяжелых вздохов.
— Выходи отсюда, и давай поговорим спокойно. Какова твоя
цена?
— Цена? — переспросил я.
Мне показалось, что он принимает меня за какой-нибудь
предмет интерьера, кресло, например, предлагаемое выгодному покупателю. Моя
цена.
Сперва это на мгновение показалось мне забавным. Затем я
начал раздражаться.
— За то, что ты дашь им возможность выйти. Что ты хочешь?
Думаю, мы сможем договориться. Ты же разумный человек.
Сопение. Затем опять:
— Но не заставляй нас идти на крайний шаг. Говори, что ты
хочешь.
— Вас, — ответил я.
Дыхание на несколько мгновений прекратилось. Затем оно
возобновилось с новой силой. Это действительно начинало действовать мне на
нервы. — Объясни, о чем ты.
— Конечно, сэр. Мы можем договориться. Это же Ваши слова. Вы
хотите со мной договориться?
Нет ответа. Сопение.
Филбрек часто выступал по радио на тему безопасности
дорожного движения. Он призывал водителей соблюдать правила и быть внимательней
на дорогах. Очень трогательно. И то же самое тяжелое дыхание, я его вспомнил.
Выступая по радио или телевидению, он сопел и пыхтел как бык, собирающийся
покрыть корову на фермерском дворе.
— Что ты предлагаешь, Деккер?
— Сперва скажите мне кое-что. Там, снаружи, кому-нибудь
приходит в голову, что я могу из интереса посмотреть, сколько человек я смогу
пристрелить? Дон Грейс, например, придерживается такого мнения?
— Дерьма кусок! — произнесла Сильвия, услышав фамилию Грейс.
— Кто это сказал? — рявкнул Филбрек.
Сильвия побледнела.
— Я, кто же еще, — ответил я. — Знаете, сэр, у меня явные
транссексуальные тенденции.
Естественно, он не знает значения этого длинного слова и
едва ли решится спросить.
— Так как насчет моего вопроса?
— Некоторые люди считают, что ты способен на все, если
окончательно слетишь с тормозов. Да, — произнес он весомо.
Кто-то из ребят хихикнул. Но не слишком громко, Филбрек едва
ли услышал.
— О'кей, тогда излагаю свои условия. Вы будете героем.
Зайдите сюда. Без пистолета. Руки за головой. Я выпускаю всех до одного, а
затем одним выстрелом сношу Вам полголовы к такой-то матери. Вы согласны, сэр?
Сопение. Затем:
— Ты бы выбирал выражения, парень. Все же у тебя там
девушки.
Ирма Бейтц оглянулась по сторонам, будто ее кто-то окликнул.
— Вот мои условия, — повторил я.
— Нет, не пойдет. Ты пристрелишь меня и не подумаешь
выпускать заложников. Несколько тяжелых вздохов. — Но я сейчас спущусь к тебе.
Может, до чего-нибудь договоримся.
— Дело в том, — терпеливо объяснил я, — что если через
пятнадцать секунд я не увижу Вас выходящим из дверей, все заложники один за
другим перейдут в лучший из миров. Никто из присутствующих не выглядел испуганным
такой перспективой.
Сопение.
— Твои шансы остаться в живых, Деккер, уменьшаются.
— А знаешь, Франк, никто из нас не выйдет отсюда живым.
Банальная истина.
— Так ты не станешь договариваться?
— Нет.
— Как хочешь.
Голос Филбрека звучал достаточно безразлично.
— Там с тобой находится мальчик по фамилии Джонс. Я хотел бы
с ним поговорить. Я ничего не имел против.
— Подойди сюда, Тед. Тебе предоставляют такой шанс. Не
упусти его, дитя мое.
Тед подошел.
— Я слушаю, сэр.
Однако, черт возьми, эти слова у него неплохо получаются.
