У Джерри был небольшой домик в Олд Тауне, рядом со
студенческим городком. Олд Таун — типичный провинциальный город, среди
достопримечательностей которого можно назвать разве что бумажную фабрику,
лодочную мастерскую и настоящую индейскую резервацию неподалеку. Я видел этих
индейцев. Почти все глядели на вас так, будто прикидывали, что лучше: сделать
настоящее скальпирование или взамен повыщипывать вам волоски из задницы.
Джерри оказался невысоким парнем, постоянно улыбающимся,
вполне нормально одетым, в здравом уме и твердой памяти. Более того, вместо
Рави Шанкара и его Невообразимого ситара Джерри предпочитал слушать музыку «блю
грасс». Когда я увидел альбомы «Гринбрайар Бойз», я спросил, не любит ли он
«Тарр Бразерс». Мы тут же нашли общий язык. Джерри сворачивал косяк, болтая о
музыке, Пит и Джо скучали.
— Держи, закуривай, — наконец сказал Джо, протянув свое
творение Питу. Пит поджег эту штуку, выглядящую почти как обыкновенная
сигарета, только без фильтра и в более плотной бумаге. Пит глубоко затянулся,
затем откинулся на спинку стула и передал косяк Джо. Я почувствовал странный
запах, сладковатый, скорее приятный, чем отвратительный. Джо закашлялся. Джерри
обернулся ко мне:
— Ты слышал когда-нибудь «Клинч Маунтин Бойз»?
Я отрицательно покачал головой:
— Нет, не приходилось.
— Послушай обязательно, это потрясающе.
Он поставил пластинку. Мне передали косяк.
— Ты обычные сигареты курил? — покровительственно спросил
Джерри.
Я ответил, что не курю.
— Втягивай в себя дым медленно, осторожно, а то
закашляешься, и весь кайф пропадет.
Я медленно затянулся, ощутив, как сухой сладковатый дым
заполняет мои легкие. Я задержал дыхание и, передав косяк Джерри, стал
прислушиваться к музыке.
Полчаса спустя мы слушали «Флэт энд Скрагз». Мы выкурили еще
два косяка к этому времени. Я собирался спросить, когда же эта трава наконец
подействует, как вдруг понял, что слушая музыку, я отчетливо визуализирую
струны банджо. Они казались мне яркими светящимися нитями, колеблющимися и
подергивающимися в такт аккордам музыки. Образ становился ярче, когда я на нем
концентрировался. Я попытался объяснить Джо, что я вижу, но Джо уставился на
меня как идиот, явно не понимая ни одного из произнесенных мною слов. Мы
рассмеялись. Пит внимательно разглядывал открытку с Ниагарским водопадом,
висящую на стене.
Мы вышли от Джерри около пяти часов, и я чувствовал, что
меня сильно пробрало. Пит купил травы, чтобы принести на вечеринку. Настроение
было превосходное. Джерри стоял на пороге, махал нам рукой на прощанье и
приглашал меня заходить еще послушать музыку. Кажется, я был тогда на вершине
блаженства. Мы долго ехали по побережью. Слава Богу, у Пита не возникало
проблем с координацией движений, и он спокойно вел машину. Но все трое были не
в себе после травки, и любые попытки о чем-нибудь разговаривать приводили к
приступам неудержимого смеха. Помню, я спросил Пита, как выглядит Дана, к
которой мы едем, и он неожиданно злобно на меня взглянул. Это показалось мне
настолько забавным, что я хохотал до боли в желудке. В голове моей по-прежнему
раздавались звуки банджо.
Пит был здесь прошлый раз весной, он плохо помнил дорогу, и
мы пропустили поворот, так что пришлось возвращаться. Мы ехали последние
несколько миль по узкой гравийной дороге. Уже здесь была слышна громкая музыка,
и стояло такое количество припаркованных автомобилей, что мы вынуждены были
вскоре остановиться, найти место для нашей машины и идти пешком.
Я начинал понемногу приходить в себя. В голову лезли
неприятные мысли о том, каким молодым и глупым я покажусь ребятам из колледжа.
Я решил держаться Джо, побольше молчать и делать безразличное лицо.
Как только мы вошли в помещение, в нос мне ударил запах
марихуаны, винных паров и потных тел. Вокруг было множество парней и девушек, и
каждый был либо пьян, либо накурен, либо то и другое вместе. Громко звучала
рок-музыка, и цветные огни прыгали по стенам, красные и синие. Люди подходили
друг к другу, разговаривали, смеялись. Откуда-то появился Скрэг и стал махать
нам рукой.
— Пит! — воскликнул кто-то прямо у меня над ухом. Я
обернулся и едва не проглотил язык.
Передо мной была невысокая девушка, очень симпатичная.
Волосы ее были обесцвечены. На ней было самое короткое платье, которое я
когда-либо видел в своей жизни. Яркая оранжевая ткань переливалась и блестела.
— Привет, Дана! — прокричал Пит. — Это мой брат Джо и его
приятель Чарли Деккер.
Дана поприветствовала нас.
— Не правда ли, крутая у меня вечеринка? — обратилась она ко
мне. Когда она двигалась и поворачивалась, из-под платья выглядывали трусики.
Я подтвердил, что вечеринка великолепна.
— Ты принес что-нибудь, Пит?
Пит усмехнулся и вытащил из кармана спичечный коробок с
травой. У Даны загорелись глаза. Она стояла так близко ко мне, что я чувствовал
тепло ее тела. Возбуждение мое нарастало.
— Пойдемте, покурим, — предложила она.
Мы нашли укромное местечко в углу за одной из колонок, и
Дана достала лист плотной бумаги с книжной полки, на которой были книги Гессе,
Толкиена и кипа журналов «Ридерз Дайджест». Мы забили косяк и пустили его по
кругу. Я чувствовал себя великолепно, голова моя была словно воздушный шар,
наполненный гелием. К нам постоянно подходил народ, не прекращались знакомства
и рукопожатия. Все имена я, конечно, тут же забывал. Но ситуация нравилась мне
тем, что Дана все время вскакивала с места, чтобы обнять какого-нибудь своего
приятеля или подругу, и тогда я мог отчетливо видеть ее самые интимные места
сквозь прозрачные нейлоновые трусики. Народ вокруг разговаривал о Микеланджело,
Курте Воннегуте и последних новинках рока. Какая-то девушка спросила меня,
читал ли я Сюзанн Браунмиллер. Я ответил, что не читал. Она стала горячо
убеждать меня, что это потрясающе, это убийственно. Я смотрел на картинку,
висящую на стене. На ней был изображен парень у телевизора с огромной дебильной
улыбкой и вылазящими на лоб глазами. Надпись внизу гласила: «Черт! И как это я
так накурился!»
Я смотрел на Дану. Она то скрещивала ноги, то вновь
раздвигала колени. Несколько темных волосинок торчали из-под трусов. Я никогда
не чувствовал себя таким возбужденным. Не знаю, повторится ли это когда-нибудь
еще. Я был вне себя, и всерьез уже начинал беспокоиться, не лопнут ли на мне
штаны. Дана разговаривала с Питом и с каким-то типом, которого, кажется, не
представили. И вдруг, совершенно неожиданно, она повернулась ко мне, и желудок
мой сжался в комок. Она наклонилась к моему уху, обдав его горячим дыханием, и
прошептала:
— Сейчас выйдешь через заднюю дверь. Вот туда. — Она
показала пальцем.
