В это было невозможно поверить. Как во сне я смотрел на
дверь. Она была реальна. Дана тихонько рассмеялась и прошептала:
— Весь вечер ты заглядываешь мне под платье. К чему бы это?
И прежде чем я успел что-нибудь сказать, она поцеловала меня
в щеку и слегка подтолкнула к двери.
Я встал и оглянулся в поисках Джо, но его нигде не было.
Ноги мои затекли от долгого сидения, и мне захотелось пройтись по комнате,
размять их. Еще мне хотелось прокричать на всю комнату, что я не в своем уме. А
еще — прикрыть чем-нибудь огромную выпуклость ниже пояса, чтобы никто не
догадался о моем истинном состоянии.
Но ничего этого я не сделал, а просто пошел к двери.
Это был выход на пляж. Вниз вели ступеньки, я едва не упал и
вынужден был передвигаться медленно, старательно держась за перила. Музыка
здесь была едва слышна, ее заглушал шум волн, бьющихся о берег. Дул легкий
прохладный ветерок. Прямо передо мной простирался Атлантический океан, и луна
отбрасывала серебряные блики на темную водную гладь. Пейзаж был великолепен, и
на секунду мне показалось, что я нахожусь на картине, на черно-белой открытке.
Домик с музыкой, людьми, марихуаной казался далеким сном. Вдали слева
различался силуэт какого-то островка. На верное, на всем побережье сейчас не
было никого. Только легкий ветерок, ритмичный звук набегающих волн, только я и
океан… Не знаю, как долго длилось мое ожидание. Часов у меня не было, и я был
еще под воздействием травы, так что понятия не имел о времени. Я чувствовал,
как меня захватывает и поглощает тихая печаль. Не знаю, то ли сплетение теней
деревьев на песке, то ли шум ветра, то ли легкий холодок, но что-то сильно
подействовало на меня. Может быть, безмерность океана. Но факт остается фактом,
настроение мое сильно изменилось. И еще… Проще говоря, у меня пропала эрекция.
Полностью пропала к тому времени, как рука Даны легла на мое плечо.
Она повернула меня к себе и поцеловала. Я ощущал ее нежную
кожу, тепло ее бедер, но уже не мог возбудиться.
— Я видела, как ты на меня смотришь. Ты такой милый. Все
будет хорошо, да?
— Я попытаюсь, — ответил я, ощущая себя полным кретином. Я
притронулся к ее груди, погладил шею. Бесполезно.
— Только не говори Питу, он убьет меня, — произнесла Дана.
Она взяла меня за руку, и мы отошли на несколько шагов
вверх, к соснам. Трава блестела в лунном свете. Тело Даны казалось
неестественно прекрасным, словно сошедшим с фламандских полотен, когда она
снимала платье…
— Это так чудно, — произнесла она, и по голосу я понял, что
она возбуждена.
Она подошла ко мне и, пока я расстегивал негнущимися
пальцами пуговицы рубашки, запустила руки в ширинку. Я сжался от страха:
никакого возбуждения, никаких признаков эрекции. Сейчас она обманется в своих
ожиданиях. Рука ее казалась мне словно неживой, прохладной, она не вызывала у
меня никаких эмоций.
— Давай, — шептала она, — ну что же ты.
Я пытался подумать о чем-нибудь сексуальном. Вспомнил, как я
смотрел однажды под платье Дарлин Эндрайсен, и она, кажется, знала это и
позволяла мне смотреть. О французских порнографических открытках. Я представил
себе Сандру Кросс в сексуальнейшем черном белье, и уже было появилась надежда,
но тут… Это было сильнее меня. Ни с того ни с сего в памяти моей всплыл отец со
своим рассказом об обычаях ирокезов. (— О каких таких обычаях? — недоуменно
спросил Корки. Я рассказал ему, что ирокезы делают с женщинами.) Это меня
добило. Теперь все попытки были бесполезны. Абсолютно ничего. И снова. И снова.
Я уже лежал на ней, сбросив и джинсы, и трусы. Ощущал ее гибкое трепещущее
тело. Я взялся рукой за свой член, словно спрашивая его, что случилось, и
отчего он вдруг решил меня опозорить. Но ответа не последовало.
Я коснулся рукой ее лобка, затем провел пальцем по клитору.
«Вот то самое место, о котором люди, подобные моему отцу, ведут бесконечные
разговоры и отпускают шутки. И я должен сейчас… Должен…»
— Ну что же ты… — шептала Дана. — Давай, что ты медлишь, что
случилось?
Я честно пытался. Но результатов никаких. И все это время
мягкий звук волн звучал у меня в ушах, поглощал мое внимание.
Наконец я откатился от нее и неожиданно громко произнес:
— Извини.
Она вздохнула:
— Ничего, это бывает со всеми.
— Но не со мной, — ответил я, как будто это была первая
неудача на десятки тысяч грандиозных сексуальных подвигов, когда орудие мое
работало безотказно. Я чувствовал себя разбитым и опустошенным. Наверное, я
извращенец. Эта мысль бросила меня в холодный пот. Я читал, что вовсе
необязательно иметь гомосексуальные контакты или что-нибудь вроде этого, просто
если ты извращенец, то однажды это всплывет и как-нибудь проявится.
— Все нормально, не расстраивайся, — сказала Дана.
— Мне правда очень жаль.
Она улыбнулась, но мне ее улыбка показалась неестественной.
Я обеспокоился и несколько мгновений внимательно присматривался к Дане.
Хотелось верить, что она улыбалась не затем, чтобы успокоить меня.
— Это трава, — продолжала Дана. — Могу спорить, что когда ты
отойдешь после травы, у тебя все будет о'кей. Ты чудный парень.
— Черт возьми.
— Сейчас я вернусь к своим. Подожди некоторое время, прежде
чем подняться туда.
Мне хотелось попросить ее остаться, позволить мне еще одну
попытку, но я понимал, что обречен на неудачу. Дана одела платье, застегнулась
и пошла по ступеням. Я остался один. Низко нависшая луна заглядывала мне в
лицо, будто интересуясь, стану ли я плакать. Но я не собирался. Я собрал
разбросанную одежду, отряхнул ее от песка и травы, оделся и пошел в дом. Пита и
Даны не было. Джо уже успел подцепить чудную девчонку, и теперь они сидели в
уголке, обнявшись. Я сел в другом углу и стал ждать, пока закончится вечеринка.
Наконец мы втроем сели в машину и отправились домой. Уже
светало, первые лучи восходящего солнца окрашивали нежно-розовым облака. Мы
молчали. Я не чувствовал в себе сил что-либо рассказывать. Сегодняшний вечер
был слишком богат впечатлениями, и не самого приятного свойства. Я смертельно
устал.
Как только мы вошли в комнату, я упал на постель. Последнее,
что я заметил, это солнечные лучи, пробивающиеся сквозь пыльные стекла и
отбрасывающие блики на подушку. Я отключился.
Это был кошмарный сон. Тени на стене, страх… Почти как
тогда, в детстве. Но на этот раз пугающий звук приближался к моей двери. И вот
она отворилась. Медленно, со скрипом.
На пороге был отец. В руках он держал маму. Нос ее был
разрезан, из раны текла кровь.
