И эта фатальность, она не только вокруг вас. Она и внутри
вас, прямо сейчас, растет и развивается в темноте, подобно волшебным грибам.
Называйте ее Вещью в Подвале. Называйте ее Движущей Силой. Я представляю ее
своим личным динозавром, огромным, скользким и безумным, барахтающимся в болоте
моего подсознания и не знающим, за что ухватиться, чтобы не утонуть.
Но это я, и я начал рассказывать вам о них, об учащихся
колледжа, которые, говоря метафорически, решили пройтись за молоком, а
оказались в эпицентре вооруженного ограбления и были убиты. Я — чемодан с
документами, рутинное зерно для газетной мельницы. Тысячи журналистов
подстерегают меня на тысячах перекрестков. У меня пятьдесят секунд на
«Чанселлор-Бринкли» и полторы колонки в «Тайме». А я стою здесь, перед вами, и
говорю, что совершенно нормален.
Итак, о них. Как вы понимаете это выражение? Давайте
обсудим.
— У вас есть допуск на урок, мистер Деккер? — спросила она
меня.
— Да, — ответил я и вытащил из-за пояса пистолет. У меня не
было даже уверенности, что он заряжен. Я выстрелил ей в голову. Миссис Андервуд
так и не узнала, что ее ударило. Она упала боком на письменный стол, а затем
скатилась на пол. Выражение ожидания навсегда застыло на ее лице.
Я в здравом уме: я — крупье, парень, который бросает шарик
против вращения колеса рулетки. Парень, который кладет свои деньги на
четное/нечетное, девушка, положившая деньги на черное/красное… Как насчет них?
Невозможно вычленить момент времени, выражающий сущность
наших жизней. Время между взрывом пороха и вгрызанием пули в тело, между
вгрызанием пули и смертью. Существует единственный бессодержательный ответ,
который не сообщает ничего нового.
Я выстрелил в нее, она упала; между этими двумя событиями
неописуемый момент тишины, вечность. И мы все сделали шаг назад, наблюдая за
катящимся шариком, который, дрожа и подпрыгивая, отмеряет круг за кругом. Он то
отрывается от поверхности и летит по воздуху, то опускается и продолжает свой
путь: начало и конец, красное и черное, четное и нечетное. Я считал, что момент
между выстрелом и падением канул в небытие. Я был в этом уверен. Но иногда, в
темноте, мне кажется, что он все еще продолжается, что колесо рулетки еще
крутится. И я мечтаю о полном покое.
Похоже ли это на ощущения самоубийц, прыгающих с высотных
зданий? Я уверен, они находятся в здравом уме. Вероятно, поэтому они кричат во
время падения.
Глава 11
Если бы кто-нибудь из них выкрикнул что-нибудь
мелодраматическое в тот момент, что-нибудь типа «о, Боже, он собирается нас
всех убить!», это было бы вполне естественно. Они были заперты как овцы, и
кто-нибудь агрессивный, вроде Дика Кина, мог бы ударить меня по голове
учебником алгебры, таким образом освободив заложников и получив награду «За
спасение жителей города».
Но никто не сказал ни слова. Они сидели в звенящей тишине и
смотрели выжидательно, как если бы я собирался объявить им, как можно попасть в
пласервилльский летний кинотеатр этой ночью.
Я закрыл дверь комнаты, пересек класс и сел за большой
учительский стол. Моим ногам было неудобно. Я мог упасть в любой момент. Мне
пришлось отодвинуть ноги миссис Андервуд, чтобы втиснуть колени в нишу между
тумбами письменного стола. Я положил пистолет на классный журнал, закрыл
учебник алгебры и положил его на стопку других книг. В этот момент тишину
нарушил высокий пронзительный визг Ирмы Бейтц. Он был похож на предсмертный
крик индюка, которому отрезают голову в канун Дня Благодарения. Но было слишком
поздно. Каждый уже успел взвесить все за и против. Никто не откликнулся на ее
визг, и она замолчала, как бы пристыженная тем, что нарушила тишину во время
школьных занятий. Кто-то откашлялся. Кто-то за дверью многозначительно хмыкнул.
И Джон «Пиг Пэн» свалился со стула на пол в глубоком обмороке.
Все смотрели на меня ошарашенно.
В холле послышались шаги, и незнакомый голос спросил, не
взорвалось ли что-нибудь в химической лаборатории. Кто-то ответил, что не
знает. Пронзительно завыла пожарная сирена. Половина ребят в классе
автоматически встала.
— Все в порядке, — сказал я. — Это просто мой шкафчик. Я
поджег его. Садитесь.
Все сели. Я посмотрел на Сандру Кросс. Она сидела в третьем
ряду за четвертой партой и выглядела совершенно спокойной.
На лужайке выстроились шеренги студентов; я мог наблюдать за
ними в окно. Белка уже скрылась.
Внезапно дверь распахнулась, я поднял оружие. Мистер Вэнс
просунул в нее голову.
— Пожарная тревога, — сказал он. — Каждый… А где миссис
Андервуд?
— Убирайся, — рявкнул я.
Он уставился на меня. Это был очень жирный мужик, его волосы
были коротко подстрижены. Они выглядели так, как будто какой-то садовник
обкорнал их секатором.
— Что? Что Вы сказали?
— Проваливай.
Я выстрелил в него и промахнулся. Пуля попала в верхний
косяк двери. Полетели щепки.
— Боже, — с ужасом прошептал кто-то в дальнем углу класса.
Мистер Вэнс не понял, что случилось. Мне кажется, что никто
из присутствующих не понял. Все это напоминало мне статью, которую я недавно
прочитал в газете, о последнем большом землетрясении в Калифорнии. В ней
рассказывалось о женщине, которая бродила из комнаты в комнату в то время,
когда ее дом разваливался на куски, умоляя своего мужа не включать вентилятор.
Мистер Вэнс решил вернуться к началу разговора.
— В здании пожар. Пожалуйста…
— У Чарли есть оружие, мистер Вэнс, — сказал Майк Гэвин
таким тоном, как будто говорил о погоде. — Я думаю, Вам лучше…
Вторая пуля попала мистеру Вэнсу в горло. Его тело обмякло.
Складки жира заколыхались как волны от брошенного в воду камня. Он вывалился в
холл, сжимая руками горло.
Ирма Бейтц опять завизжала, но вновь ее никто не поддержал.
Если бы визжала Кэрол Гренджер, у которой была куча воздыхателей, то все вышло
бы иначе. Но кто хотел петь дуэтом с бедной старой Ирмой Бейтц. У нее даже не
было парня. Тем не менее, все с ужасом уставились на мистера Вэнса, который
дергался в конвульсиях.
— Тед, — обратился я к Теду Джонсу, который сидел ближе всех
к двери. — Закрой ее и запри.
— Ты соображаешь, что ты делаешь? — спросил Тед. Он смотрел
на меня с отвращением.
— Я еще не знаю всех деталей, — ответил я. — Все-таки
захлопни дверь и закрой ее на ключ, о'кей?
Внизу кто-то орал: «Это в шкафу! Это в… Эй, кто-то напал на
Пита Вэнса! Принесите воды!..»
