Книга Ярослав Мудрый, страница 2. Автор книги Наталья Павлищева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ярослав Мудрый»

Cтраница 2

– Ты что же это делаешь?! Что написал?! Кто тебе такое позволил?! – Голос высокого старца громыхал, казалось, на всю обитель.

В дверь заглянул келейник игумена и тут же испуганно скрылся: уж больно рассержен был настоятель. Что могло так вывести его из себя? Нестор всегда писал четко и красиво, что же чернец наделал в этот раз? Кляксу посадил – так велика ли беда, высушить да подтереть… Нет, игумен слишком сердит, здесь не в кляксе дело… Тогда в чем?

А из кельи доносилось:

– Вон! Не смей подходить к пергамену! Вон!!!

Нестор спокойно встал из-за стола и вышел, едва не сбив открывшейся дверью келейника с ног. Тот испуганно таращился на ставшего вдруг опальным монаха-переписчика. Монах кивнул в сторону кельи, словно приглашая и невольного свидетеля испробовать на своей шкуре гнев настоятеля.

Очень не хотелось келейнику даже заглядывать в келью, но пришлось. Игумен стоял, в полумраке вглядываясь в текст на пергамене. Коротко оглянувшись на вошедшего, бросил:

– Засвети!

Монах кинулся искать свечу, но потом вспомнил, что переписчикам много свечей не дают, потому они к концу месяца остаются только при лучинах. Видно, и Нестор светил так же. Пришлось зажигать лучину, вставив ее в светец, келейник вопросительно посмотрел на игумена: что еще потребует? Но тому было не до чего, высокий седой старец приник к написанному тексту, вглядываясь в него и даже шевеля губами от усердия.

Немного погодя он поднял голову, с трудом оторвав глаза от текста, и распорядился:

– Позови… этого…

Келейник бросился за дверь искать Нестора, моля бога, чтобы тот только никуда не запропастился. Чернеца и впрямь не было подле двери, и в конце коридора тоже не видно. Куда это он делся, ведь на улице холодно?

Нестор стоял у крыльца, закинув голову, и следил, как падает мягкий, пушистый снег. На его волосы налетело уже много снежинок, бороду и плечи тоже покрыли пушистые хлопья, но чернец, казалось, не замечал, что мокнет, что непогода, он любовался серым небом и падающими снежинками, ловя их на немалую, сильную, как у простого смерда, ладонь.

– Слышь, иди, игумен кличет. – Заглядывая в лицо поднимавшемуся по скрипящим ступенькам крыльца чернецу, келейник полюбопытствовал: – Чего написал-то? Кричал игумен, а теперь вон читает…

– А! – отмахнулся тот. – Скукота писать одно и то же, написал своими словами.

– Чего?! – ошалел спрашивающий. Где это видано, чтоб переписчики своими словами писали?! Ежели так всякий станет, что получится?! Прав игумен, что кричал, есть за что. Все, не видать теперь Нестору переписывания книг, оставалось только узнать, какую епитимью наложит на него за своеволие настоятель.

Но, к великому удивлению всех иноков обители, никакой епитимьи не было, игумен строго поговорил с чернецом и посадил уже не переписывать, а самому писать тексты! Такого еще не бывало… И свечей Нестору выдали с избытком, и пергамена приказано не жалеть. А того же келейника приставили, чтоб всякую надобность исполнял, какую Нестор скажет, но не мешал в работе. Чудно…


Келейник в очередной раз принес дрова в маленькую келью. Очень хотелось поговорить, но Нестор целыми днями молчал, все так же старательно выводя букву за буквой и временами протирая усталые глаза. И сколько можно писать? Так и ослепнуть недолго.

Вечерами к нему приходил игумен, и два монаха подолгу вели неспешные беседы. Видно, что-то такое хорошо понимал Нестор, что Никону было интересно с ним разговаривать. Говорили тихо, потому келейник не слышал о чем. Подозрительно это, ведь сам игумен не так уж давно был митрополитом Иларионом, да только при жизни его покровителя князя Ярослава. А как тот помер, так и Илариона тоже попросили вон, прислали из Царьграда митрополитом снова грека, и потекло все как раньше.

Иларион постригся в Печерской обители, стал Никоном, а теперь вон новую забаву нашел – с Нестором беседовать. Келейнику очень хотелось узнать, о чем ведут тихие беседы игумен с чернецом, а еще – что же такое пишет этот самый Нестор, что с ним носятся, точно с красной девкой.

Однажды это удалось. Келейник зашел, когда Нестору понадобилось выйти вон по нужде. Пока тот ходил, он взял со стола сохнущий лист, на котором Нестор только что вывел витиеватую прописную букву. «…откуда есть пошла… Земля Русская…», прочитал келейник. Удивленно покачал головой: да уж, такого раньше не писали… И едва успел положить лист на место, услышав шаги хозяина кельи.

Не хотел подавать вида, что прочитал написанное, но не смог.

– Ты, выходит, про Землю Русскую пишешь?

– Пишу, – согласился Нестор не обижаясь, что келейник что-то увидел. Тот чуть осмелел:

– Это тебе игумен велел?

– Я сам начал, а потом святой отец на путь истинный наставил.

– А вот ежели ты неверно что напишешь, будут после думать, что так и было?

Нестор задумался. Прав келейник: его ошибка может ввести людей в обман через много лет. Потом махнул рукой:

– Не выдумываю я, пишу только то, что до меня писано другими.

– Как это?

– А так, многое прочту, а потом перескажу своими словами.

– Так зачем ты и нужен, если чужое пересказываешь? Можно просто переписывать!

Нестору не хотелось спорить с келейником, он поморщился:

– Мне многое и Никон рассказывает, он при князе столько лет пробыл, небось ведает, что у того творилось.

Келейник помнил, что Никон действительно много лет был сначала духовником князя Ярослава еще в Берестове, наверное, и впрямь многое знает. Но снова засомневался:

– А ему кто рассказывал, князь?

– Вестимо, князь.

– А к чему князю о себе дурное говорить? Он, небось, только хорошее и сказывал.

Выручил Нестора от дотошного вопрошальника только приход самого Никона, его келейник боялся пуще огня, а потому спешно исчез.

Он-то исчез, а заданные вопросы остались. Действительно, как писать, чтоб правда в написанном была? Да и может ли быть эта правда, ведь каждый видит и запоминает только то, что хочет видеть и помнить? А летописцу каково? Всякий князь себя хвалить будет, а монаху либо против его воли идти, либо не все как было писать…

Нестор не знал, что еще очень-очень много раз зададут себе этот вопрос люди, кто читая чьи-то записи, кто их создавая. Где правда, все ли было так, как написано? Кто прав, а кто виноват?

Тяжелый труд у летописцев, не только потому он тяжел, что глаза устают и спина затекает от работы, а скорее потому, что ошибиться не имеют права. Одна надежда – что были честны те, кто писал до него, и те, кто рассказывал ныне. А еще на то, что не он один пишет, если у него неправда будет, так другие поправят.


Чернец вздохнул и, осторожно набрав на кончик очиненного пера капельку чернил, вывел первые слова: «В лето…» Работа продолжилась.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация