Вторник, 20 марта. Квартира наемников Тома Долтона и Милли Прайтон. 9.00 Проведя бурную ночь, Долтон и Прайтон встали позже обычного. Приняв душ и позавтракав, они устроились в гостиной. Прайтон потянулась в кресле:
– Если бы кто знал, как не хочется чего-то делать.
Долтон заметил:
– Ты рано расслабилась, дорогая. Хочется не хочется, а мы должны отработать дополнительное задание.
– А может, ну его к черту, этого Стебрина? Перекантуемся здесь, не выходя из дома, да и свалим в Турцию. А Миллеру скажем, что при подготовке акции обнаружили скрытое наблюдение за академиком со стороны русских спецслужб. В таких условиях попытка устранить Стебрина равносильна самоубийству. Мы же не смертники и не подписывались нейтрализовать академика любой ценой. Нам не заплатят двести тысяч? Ну и черт с ним. Хватит доли от реализации плана похищения Андорина. Ты меня слышишь, Том?
– Слышу! Лепет провинциальной домохозяйки, а не слова профессионала. Мы выполним задание, естественно, если оно окажется выполнимым, но безо всяких афер, отговорок. Сама прекрасно понимаешь, что если мы вернемся в Штаты, не завалив семейку академика, то лишимся не только двухсот тысяч долларов. Главное, чего мы лишимся, это репутации. И в дальнейшем окажемся не нужными ни Миллеру, ни кому-то другому. И чем станем заниматься? Мыть посуду в дерьмовых забегаловках? Подметать улицы?
Прайтон, закурив, сказала:
– Ладно, нытик, считай, пошутила. Отработаем Стебриных.
– Это другое дело. Значит, сейчас едем в район проживания академика, проводим рекогносцировку местности. Оцениваем обстановку и принимаем решение на действие.
– Надеюсь, поедем на такси?
– Нет, на метро! Так безопаснее.
– Да чего ты боишься?
Долтон взглянул на любовницу:
– Милли, сколько раз повторять, я ничего и никого давно уже не боюсь, смерти в том числе, но опасаюсь попасть в глупое положение и оказаться в лапах русской ФСБ. У меня нет ни малейшего желания провести остаток дней в русской тайге, на нарах их зоны. И давай-ка, родная, сосредоточься. Выходим не на прогулку, а на работу.
– Завалить старого идиота с его безмозглой молодой телкой – это работа?
– Да, работа! И хватит болтать! Через пять минут выходим.
– О’кей, сэр, – передразнила любовника Прайтон, – через пять минут – выход!
Долтон сделал вид, что не обратил внимания на шутливый тон напарницы. Он хорошо знал Милли. Та сумеет взять себя в руки, когда это потребуется.
Приятная внешне парочка подошла к арке здания, за которым находился дом, где жил Стебрин с супругой, в 10.20. Долтон предупредил Прайтон:
– Если что, Милли, то мы оказались здесь не случайно. Вчера в ресторане отеля якобы познакомились с мужчиной по имени Борис. Тот предложил купить у него фамильный фарфоровый столовый набор, а мы просто с ума сходим от подобных вещей, в общем, коллекционеры. Мужчина оставил визитную карточку, но так как выпили много, ты эту карточку потеряла, запомнив лишь улицу и то, что мужчина, по его словам, живет в элитной квартире семиэтажного дома, на шестом этаже. Вот мы с тобой и ищем этого Бориса.
Прайтон улыбнулась:
– И кто нас может спросить об этом? Не та ли толстушка, что усердно машет метлой у скамейки внутреннего двора?
– Ты не хуже меня знаешь ответ на этот вопрос. А дворник-женщина подвернулась весьма кстати.
– Уж не хочешь ли ты трахнуть ее? На толстушек потянуло?
– Перестань, Милли! Дворники, как правило, все видят и все знают.
– А также являются стукачами полицейских.
– Так! Легенду запомнила?
– Запомнила!
– Входим во двор. Ты следуешь к зданию, что напротив дома Стебриных, входишь в подъезд, оттуда осматриваешь окна квартиры академика с этой стороны, не упуская из вида меня. По сигналу переходишь на улицу, что находится за домом академика. Ясно?
– Ясно, дорогой!
– Оптику не забыла?
– Нет, не забыла.
– Тогда вперед!
Прайтон скрылась в арке здания.
Проводив ее взглядом и убедившись, что Милли беспрепятственно прошла в нужный подъезд, во двор, минуя ту же арку, пошел Долтон.
У невысокой оградки, недалеко от работающего дворника, остановился. Задрав голову, начал осматривать верхние этажи семиэтажного современного дома. Это заметила толстушка. Перестав мести, она грубо спросила:
– И чего ты пялишься на этот дом, господин хороший? Голую бабу в окне увидел?
Долтон изобразил смущение:
– Да нет, извините, доброе утро!
– Привет! А утро – оно обычное, по крайней мере, для меня. Так чего на дом пялишься?
Долтон подошел к дворнику:
– Понимаете, я ищу человека, с которым только вчера познакомился.
Женщина с опухшими от пьянки чертами некрасивого лица усмехнулась:
– Вчера познакомился, а сегодня забыл его адрес?
– Дело в том, что мы вчера много выпили. Слишком много. Он дал визитку с адресом, сказал, что живет в доме, который я сразу отличу от других во дворе. К сожалению, визитку я потерял, из адреса запомнил лишь эту улицу. А вот ни дома, ни квартиры, увы, память не сохранила. О номере телефона и говорить не приходится. Еще помню, что дом отличный от других, семиэтажный, а живет он в элитной квартире на шестом этаже.
Долтон указал на семиэтажку Стебрина:
– Похож на этот дом!
– А как зовут твоего знакомца?
– Борис!
– Борис? Нет тут никаких Борисов. А чего ты его ищешь, аль вы голубые?
– Да вы что?
– А что, сейчас всяких развелось, на любой цвет. Дожили, мужики мужиков трахают, бабы баб. Охренел народ.
Долтон вздохнул:
– Значит, не живет в этом доме Борис?
– Нет! Тута обитают богачи. А в одном подъезде целый академик. Вот только жена у него шлюха молодая. Как академик на работу свалит, простипома его тут же хахаля принимает. И не одного. Не сразу, конечно, меняет она их. А старый осел ни о чем не догадывается. Говорят, раньше у него жена как жена была. Примерно одного с ним возраста. Так нет, бросил, на молодую манду потянуло. Теперь рогами ветки сбивает.
– Академик, говорите? Подождите, мне Борис тоже что-то про ученого какого-то говорил. Как же его фамилия? Нет, не вспомню! Голова плохо после вчерашнего соображает.
– Не Стебрин?
– Стебрин? Стебрин, Стебрин. Нет. Другая фамилия.
– Так ты ни хрена никого не найдешь. Похмелиться надо.
Долтон сморщился:
– Только не это. Я сейчас на водку даже смотреть не могу.
