— Но почему ты собралась тихо, словно хотела уехать незаметно? Что за командировка тебе предстоит?
Валентина, взглянув на часы, присела напротив отца:
— Во-первых, папа, я собиралась написать тебе записку, во-вторых, не хотела никого будить, в-третьих, отвечая на второй твой вопрос, говорю — командировка обычная, мы едем в один провинциальный город, снять репортаж по письмам воспитанников детского дома.
— Детского дома? Там что-то не в порядке?
— Судя по письмам, да. Не хватает денег ни на нормальное питание, ни на ремонт обветшалого здания, в общем, детскому дому хронически не хватает денег, хотя из бюджета на его содержание выделяются суммы немалые и поступают на счет учреждения вовремя!
Туркин вздохнул. Он поверил дочери:
— Да! Уже у детей воруют. До чего мы так докатимся?
— До того, что подрастающее поколение серьезно пополнит армию преступников, наркоманов, алкоголиков и бомжей! Вот наш канал и желает осветить в полной мере проблемы этого детского дома.
— Ты знаешь что, Валя? Присмотрись к руководству учреждения. Если деньги разворовываются на более высоком уровне, это одно, если их тащат сами сотрудники, совсем другое.
Валентина удивленно взглянула на отца:
— Зачем тебе это?
— Если можно изменить ситуацию, я готов взять на себя содержание этих несчастных детей, лишенных родительского тепла и элементарных условий жизни. Я не хочу, чтобы они стали преступниками, наркоманами, алкоголиками и бомжами. Для начала мне нужна точная информация о том, что там происходит.
Валя улыбнулась:
— Хорошо! Такую информацию ты получишь.
— Сотовый телефон не забыла?
— Нет, но в той жизни, куда мы едем, вряд ли работает мобильная связь.
— И все же прошу ежедневно мне звонить. Если вашей съемочной группе кто-то из местных чиновников станет мешать работать, дай знать мне. Их быстро поставят на место!
— Спасибо, папа, но у канала достаточно своих возможностей, чтобы обойти административное противостояние местных властей.
— У меня их значительно больше!
— А, ну конечно. Я все время забываю, кто мой отец! Хорошо, если что, найду способ связаться с тобой.
Туркин поднялся:
— Ладно, вижу, торопишься. Счастливого пути, дочка, и благополучного возвращения.
— Спасибо, папа. А насчет Кристины ты не переживай, ладно? В конце концов, жизнь всегда можно изменить.
— Не будем об этом. Пойдем, я провожу тебя.
— Не надо…
— Надо! Я и провожу тебя, и сам в парке погуляю, утренним пока еще свежим воздухом подышу!
— Ну, если решил прогуляться, то пошли.
Туркин взял сумку дочери. Они вышли из дома. Валя выгнала из гаража «Ауди». Забрала у отца сумку, бросив ее на заднее сиденье:
— Ну все, папа? До встречи?
— Удачи тебе, дорогая!
— Спасибо! Машину я оставлю в аэропорту!
— Это твое дело. До свидания, дочь! Не осуждай своего отца!
— Я не осуждаю. До встречи.
Валентина завела иномарку, выехала с территории усадьбы, а затем и охраняемого элитного городка и направила «Ауди» к шоссе, ведущему к МКАД.
В Домодедово она приехала в 7:40. На стоянке аэропорта оплатила место за неделю вперед. Возле огромного табло, высвечивающего расписание многочисленных рейсов, ее встретил помятого вида оператор Дольский:
— Привет, Валюша! Как дела?
— У меня-то ничего, тебе, смотрю, совсем хреново. Сергинский приехал?
— Тут! Послал меня тебя встречать.
— Да, видок у тебя, Вова, плохенький.
— Не сыпь соль на сахар, Валя. Еле поднялся. И чего я вчера так нажрался? Ведь не хотел.
— Тебе вообще бросать пить нужно!
— Не спорю, нужно, но не могу.
— Обратись к врачам!
— А смысл? Лечение помогает лишь в том случае, если больной сам хочет вылечиться. Я же, как тебе объяснить, не настроен еще. Да и смысл бросать? Чтобы с ума сойти в своей комнате под вечное ворчание матери?
— Так женись!
Оператор невесело усмехнулся:
— Нет уж, благодарю. Я семейной жизнью сыт по горло.
— Первый раз не сложилось, сложится во второй, в третий раз.
— Не хочу, Валя! У, черт, ты постой тут, я в туалет сбегаю.
— Рвет?
— Начинает! И что за организм? У других голова болит, а тут выворачивает наизнанку. А дальше еще хуже будет.
Дольский скрылся в толпе пассажиров.
Валя прошла к киоску, торгующему напитками. Купила две банки пива «Бавария».
Вернулся Дольский бледный как смерть.
Валентина протянула ему банки:
— Возьми, похмелись!
— Пивом? Пивом, добрая твоя душа, не похмелишься. Так, облегчишь состояние на полчаса, а потом выплюнешь это пиво в переваренном виде.
— Так как тебя в порядок привести?
— Нужна водка!
— Где ж ее здесь взять?
— Да взять не проблема, проблема, на что взять.
— Ты же командировочные получил!
— Получил, вот только утром нашел в карманах всего пару сотен.
— Куда ж остальные деньги делись?
— Не знаю. У матери спрашивал, говорит, не брала, наверное, потерял.
— Когда успел? Тебя же Ненашев до дома довез. Или нет?
— Довез! Только я, проспавшись, в рюмочную метнулся, а там, как у Высоцкого, друзья. Еще с детства. Вернулся домой на автопилоте, в два часа.
— Ясно! Говоришь, знаешь, где можно купить водку?
— Знаю!
— Тогда держи!
Валентина достала из сумочки деньги, отсчитала половину суммы, передала оператору:
— Это тебе и на водку, и на расходы.
Дольский приложил руки к сердцу:
— Валя! Ты необыкновенная женщина. Как вернемся, я все тебе верну!
— Вернешь, вернешь, давай поторапливайся.
Как только отошел оператор, к Туркиной подошел руководитель съемочной группы:
— А ты чего здесь? И где Дольский?
Валентина ответила:
— Во-первых, доброе утро, Антон Дмитриевич, а во-вторых, я сама жду Володю, он ненадолго отлучился.
— Похмеляться пошел. Ну, черт. А ведь уже посадку на наш рейс объявили. А нам же и регистрацию, а главное, таможенный досмотр еще проходить.
— Успеем!
