— Ты называешь счастьем отношения с Шахристовым?
— По крайней мере, он не голодранец.
— А голодранца полюбить нельзя?
— За что?
— А разве любят за что-то?
— Эх, Валька, посмотрела бы я на тебя, не будь ты дочерью нефтяного магната. Когда имеешь все, легко рассуждать о том, чего не знаешь.
— Ты не ответила на вопрос!
— Насчет любви? Конечно, любят за что-то!
— Ты подставилась отцу ради денег, ради того, чтобы в высшем обществе задницей вертеть, впрочем, тебе вертеть нечем, но там многие такие. И хочешь сказать, любишь отца?
— Да, девонька, люблю!
— В зеркало взгляни!
— Зачем?
— Затем, чтобы перед тем, как лгать, физиономию хотя бы слегка изменить. А то слишком явно врешь, даже через косметику заметно.
— Да пошла ты, умная!
— Нет, Кристина, это ты пошла. Догадываешься, куда?
Супруга отца Валентины похотливо улыбнулась:
— Туда, дорогая, с превеликим удовольствием!
— Ну, в этом никто не сомневается!
— Пока, доченька, до встречи на приеме твоего кавалера. Посмотрю, как ты при нем борзеть будешь! Но не увижу, а жаль! Ведь ты ж перед Сереженькой стелиться станешь. Это в словах ты смелая, а сама давно прикинула, что надо хомутать этого жеребенка, пока его к тебе за узду тянут. Так что передо мной правильную не строй! Не надо! Ты такая же, как и все. Хищница из высшего общества. Со мной, доченька, дружить надо. А то папенька накажет. В угол поставит.
Рассмеявшись, Кристина вышла из комнаты Валентины.
Валентина встала с софы, подошла к трельяжу. Села на пуфик.
Черт, и несет сегодня сюда этого женишка! Как бы сделать так, чтобы он до десятого числа больше в «Марьином» не появлялся? Десятое июля — это у нас воскресенье. Плохо. Сергей может предложить пикничок на выходной. Хотя… почему плохо. Рано этот мальчик не встает, значит, если предложит отдых на природе, то после обеда. А Валентине уже в 9 утра следует быть в Домодедово. Вылет в Ташкент по расписанию в 10:30. Так что после обеда в воскресенье она будет уже далеко от дома, в жарком Узбекистане. А вот дальнейший маршрут ей неизвестен. Его знает руководитель съемочной группы Антон Сергинский. В принципе, какая разница Валентине, каким образом их, журналистов «Экспресс плюс», доставят в Афганистан? Как-нибудь доставят. Антоша все устроит в лучшем виде. Так что надо и сегодня подыграть Шахристову-младшему. Чтобы успокоить всех до вылета. Иначе ее командировка сорвется к чертовой матери!
Молодая женщина, взглянув на часы, принялась приводить себя в порядок, чего, в принципе, могла и не делать. Природная красота Валентины не требовала применения даже губной помады. Но Валя решила немного подкраситься и уложить волосы. То есть сделать минимум из того, что ежедневно делает подавляющее большинство женщин, наводя красоту.
В комнату вошел отец:
— Здравствуй, Валя!
Подкрашивая ресницы, не опуская щеточку, Валентина ответила:
— Здравствуй, папа! Ты сегодня раньше освободился. Случилось что? Или опять давление?
— Да нет! Со здоровьем все в порядке. А вернулся раньше потому, что нам Сережу Шахристова принимать.
— Я бы и сама справилась! Или с ним приедут и его родители?
— Только мачеха!
— Вот Кристине будет с кем поговорить. Они, кажется, спелись. Но Людмила вряд ли станет вмешиваться в нашу с Сергеем теплую беседу в парке.
Туркин присел в кресло у журнального столика:
— Я хотел бы, Валя, чтобы ты внимательно выслушала меня, а выслушав и поняв, сделала то, что пойдет на пользу всем!
Валентина отложила косметичку:
— Ты интригуешь меня, папа?
— Возможно. Так ты готова выслушать меня?
— Конечно. Но тебе следует поторопиться, Сергей с мамочкой могут объявиться уже через час!
— Успеем!
— Ну тогда говори, я тебя слушаю!
Туркин резко поднялся, прошелся по комнате, подошел к окну, раздвинул тюль, посмотрел на озеро:
— И все же как оно красиво.
Развернувшись, подошел к дочери, спросил:
— Тебе нравится Сергей Шахристов?
Валентина невесело улыбнулась:
— А разве это имеет какое-то значение? Ты решил, что он должен стать моим мужем, а в нашей новой семье все решаешь ты один. Если, конечно, можно назвать семьей те отношения, что сложились между тобой, Кристиной и мной.
— О ней не будем, поговорим о тебе. Я задал вопрос и жду на него ответа.
Валентина взглянула в глаза отцу:
— Нет, не нравится. Но и откровенно негативных чувств не вызывает.
Борис Анатольевич закурил.
— И тем не менее во благо всех, а главное себе, ты должна стать женой Сергея! — заявил он.
— Вот как? Должна? И что это за благо жить с человеком, которого не любишь?
Отец, усевшись в кресло, затушил окурок:
— Я не сказал, чтобы ты всю жизнь мучилась с избалованным Сереженькой, я сказал, что всего лишь должна выйти за него замуж. Это позволит мне развить дело, подняться в бизнесе до таких высот, которые позволяют влиять на политические процессы внутри страны, претендовать на… но не будем об этом. Мне нужен твой брак с Шахристовым. Тебе он также выгоден, так как по условиям брачного контракта ты становишься владелицей крупной туристической фирмы. К тому же я увеличиваю долю твоего наследства. К тебе после моей кончины перейдет более половины всего того, чем сейчас владею я. Эта уютная усадьба в том числе. Но это еще не все. Если ты выйдешь замуж за Сергея, я перепишу на тебя двадцать пять процентов акций компании «Северный путь». И заметь, я ни слова не сказал о том, чтобы ты жила с Шахристовым. Долго.
Валентина спросила:
— Скажи мне, папа, неужели тебе мало того, что уже имеешь? И что с тобой случилось? Я помню, как мы жили раньше, до того, как ты стал богатым. В небольшой, но уютной квартире, мы были счастливы. Вместе, в кругу семьи встречали Новый год, ты дарил мне и маме подарки, мы с ней тоже готовили тебе сюрприз. И в обычные дни вечером дома было уютно, спокойно, хорошо. Что с тобой произошло? Неужели удачно провернутые сделки, сделавшие тебя одним из богатейших людей России, и есть причина твоего перевоплощения? Ведь ты же сейчас не живешь, не наслаждаешься жизнью, ты все время в работе, в заботах, у тебя на уме — цифры и доллары. Ты готов пожертвовать судьбой собственной дочери, чтобы стать еще богаче. Зачем тебе это богатство? Столько денег? Или это уже болезнь?
Туркин воскликнул:
— Да я же для тебя стараюсь, дочь! Чтобы ты была обеспечена и не отиралась рядовым сотрудником в какой-то паршивой телекомпании, а жила в свое удовольствие.
