— Даешь деньги после того, как провел со мной ночь. Как проститутке.
— Ты что, Галя? И как у тебя только язык повернулся сказать такое? Ты для меня стала таким же близким человеком, как мама и дочь. Я знаю, как тяжело тебе жить на зарплату медсестры. Мне же деньги не нужны. Я даю их тебе как муж, понимаешь? А ты что говоришь?
Галина прижалась к Макарову:
— Извини меня, Дим, но лучше забери деньги. Я и без них обойдусь, а тебе они могут пригодиться.
— Все! Никаких возражений. Не возьмешь деньги, я их в унитаз спущу!
— Какой же ты упрямый!
— Настойчивый!
— И любимый!
— Вот так лучше! Ладно, Галь, пойду я!
— Береги себя, Дима!
— Обязательно!
Он уже собрался выйти из квартиры, как Галя воскликнула:
— А усы и бороду?
— Черт! Совсем забыл! Вот что значит потерять голову от любви.
Капитан прошел в ванную, прилепил макияж.
В семь часов он уже был на стоянке, где оставил «девятку», а еще через двадцать минут въехал во двор дома, снимаемого Моллаевым.
Бандит ждал его во дворе.
Когда Дмитрий вышел из салона, подошел:
— Ну и как проститутки, капитан?
— Нормально. Не высший сорт, но пойдет.
— Вот и хорошо, что сбросил нижнее давление.
Макаров подозрительно посмотрел на ехидно усмехнувшегося чеченца:
— А чему ты радуешься, Вахид? И по-моему, приличные люди, встречаясь, в первую очередь здороваются?!
— Ассолом аллейкум, уважаемый капитан!
— Аллейкум, Вахид! Так чему ты радуешься?
— Я не радуюсь. Просто сказал, хорошо, что ты насытился ласками шлюх. Теперь тебе их долго не видеть.
— Мы уходим?
— Нет! Но Гурадзе выразил недовольство твоим легкомысленным поведением и запретил выходить из дома до приказа.
— Вот как? Только… «брат»… плевать я хотел на твои слова. Соедини-ка меня с Гурадзе. Я сам с ним поговорю.
Моллаев ухмыльнулся:
— Не могу! Время сеансов связи строго регламентировано. А точнее, я вправе связываться с Гурадзе только в экстренных случаях.
Макаров повысил голос:
— Ты меня плохо понял, чечен? Или забыл и то, с кем имеешь дело? Так я быстро заставлю тебя подчиниться. И память восстановлю, правда, это будет больно. Связь с Черепом мне, быстро!
Вахид вдруг неожиданно легко согласился:
— Ладно! Зачем ругаться? Зачем портить отношения? Мы же напарники. Только вызывай Гурадзе сам!
— Мне нужен его номер.
— Воспользуйся функцией повтора вызова. Чтобы потом Гурадзе не выставлял мне претензий. Система в комнате за диваном, кейс на код не поставлен. Звони, а я пока прогуляюсь по саду, посмотрю, что за обстановка вокруг, не привел ли ты за собой «хвост»!
— Иди, прогуляйся!
Моллаев ушел в сад, Макаров зашел в дом.
На диване разложил кейс, достал трубку, нажал клавишу повтора ранее набранного и сохраненного в памяти системы номера. Гурадзе ответил сразу:
— Слушаю!
— Доброе утро, Алхваз, это капитан!
— Здравствуй, Макаров! Весело провел ночь?
— Не очень. Но что хотел, то получил.
— Решил поделиться со мной впечатлениями о местных шлюхах? Или ты занимался чем-то иным?
— Я отдыхал с проституткой. Вернулся, Вахид мне сказал, будто ты запретил выход в город. Это так?
— Да! Я запрещаю вам покидать дом, пока не получите приказ на дальнейшие действия или не возникнет необходимость срочного отхода в запасную «берлогу».
— Алхваз! Мне казалось, ты меня знаешь, а оказывается, это не так!
— Что ты имеешь в виду?
— То, что я не намерен круглосуточно любоваться вахидовской мордой. Нам необходимо знать, что происходит в городе, насколько интенсивно менты ведут поиски убийц. И потом, командир, мне нужна баба. Я должен забыть жену! Случка с мэром, а затем испуганная физиономия в бане не дают мне покоя. Я не могу спать. Ты знаешь, что лекарство в этом случае — завести другую женщину. К знакомым я сунуться не могу, к шлюхам — вполне. Это абсолютно безопасно.
— А где гарантия, капитан, что ты был с проституткой?
— Гарантия в здравом смысле. Встреча со знакомыми, при условии, что они узнают меня, будет означать одно — мою гибель. А также гибель оставшихся в Кандаре солдат и моих близких. Я могу рискнуть собой, но ими никогда.
Гурадзе сказал:
— Это хорошо, что ты правильно оцениваешь свое положение и возможные последствия неразумных поступков.
— Так какого черта ты накладываешь какие-то запреты? Зачем брал меня, разрешил работу в Новоильинске, если не верил мне? Короче, Алхваз, я готов выполнить твой приказ, каков бы он ни был и когда бы ни поступил. Но ночи, пока не отойду от Ирины, буду проводить с проститутками. Возможно, еще две или три. И ни твой запрет, ни Вахид не помешают мне.
Гурадзе повысил голос:
— А тебе не кажется, Дима, что ты много берешь на себя?
— Нет, не кажется. По-моему, когда я уходил из лагеря, мы обсуждали эту тему. И тогда ты не выставлял условий полного ограничения моих действий до и после проведения акции против Коршуна.
— Ладно! У тебя действительно нет другого выхода, как служить нам. И тем более нет резона сдаться федералам. Отходи от своей Ирины, но, трахая шлюх, помни, что… впрочем, не вижу смысла повторяться.
— Я знал, что мы договоримся!
— А знаешь, почему я иду тебе на уступки?
— Почему?
— Потому что хорошо помню, как в бою у Уруса, когда мы еще служили в ДШБ, ты огнем пулемета прикрыл меня. Если бы не этот пулеметный обстрел наступавших чеченов, то майор Гурадзе сейчас бы уже сгнил в могиле. Такое у нас не забывается.
— Я всего лишь выполнял свой долг.
— Конечно!
— Ну, раз ты отменяешь ранее отданный приказ, то сообщи, пожалуйста, об этом Моллаеву. Иначе конфликта не миновать. А он не нужен ни тебе, ни мне, и уже тем более ему.
— Не беспокойся. Кстати, вы телевизор с утра включали?
— Я только вернулся, включал ли Вахид, не знаю. А что, объявили о восстановлении советской власти во всех республиках вновь собранного в кучу Советского Союза?
Гурадзе рассмеялся:
— Нет, до этого дело еще не дошло. Но, думаю, новости вам посмотреть будет небезынтересно! Сейчас 7.55. Свежий выпуск пойдет в восемь. И по всем каналам. Посмотрите, не пожалеете! А Вахида насчет твоих ночных прогулок я предупрежу! У тебя есть ко мне вопросы?
