– Лейтенанту, хочешь не хочешь, пришлось снизить скорость, так как на улице кишлака было много афганцев.
– Снизить, говоришь?
– Это он говорил и в рапорте указал!
– Соврал твой лейтенант, Бобби!
– У тебя есть основания подозревать Вульфа во лжи?
Полковник вздохнул:
– Я, Бобби, видел фотографии, сделанные на месте происшествия и весьма оперативно переданные в наше посольство. Так вот, по ним и без экспертизы и дознания видно, что «Хаммеры» патруля шли по кишлаку со скоростью миль шестьдесят. Труп афганки обезображен так, будто ее дорожным катком переехали, и отлетела она от колеи к дувалу, о ребенке и не говорю, от него в буквальном смысле мокрое место осталось. Так что лжет твой лейтенант, Бобби, и это очень просто доказать!
– А как объяснить то, что дикарка с ребенком выскочила на дорогу непосредственно перед колонной, когда при всем желании водитель был не в состоянии избежать столкновения с ней? Она не могла не видеть приближение наших машин. И все же вышла на дорогу.
Фрин поднял вверх указательный палец правой руки:
– Вот! Это единственный момент, который позволяет снять вину с водителя и начальника патруля. Мы отмажем лейтенанта, но ответь, почему он решил увеличить, а не снизить скорость при прохождении населенного пункта? Наверняка ты спрашивал его об этом?!
– А ты сам не догадываешься, почему?
– Нет, Бобби.
– Да потому, что нас ненавидят в этой проклятой стране! Потому, что патрули обстреливают. За нами охотятся, как за зайцами. Тебе прекрасно известно, что в Кабуле и близлежащих кишлаках орудуют как минимум две банды моджахедов. Одна, состоящая из пуштунов, другая – из белуджей. И цель у этих банд одна – убивать нас. Просто отстреливать, как бешеных псов. Мы не можем выйти за пределы базы. Нас повсюду здесь ждет смерть. Каждый выход на патрулирование для молодых офицеров – как восхождение на плаху. Вот они и нервничают. Им жить хочется, Эдвард, и вернуться домой. И, если честно, я не понимаю, за каким чертом мы вообще пришли сюда! Мало Ирака? Там коалиция облажалась по полной программе, и здесь нас ждет то же самое. Талибы уже заняли всю южную часть Афганистана. Они выдавливают нас на север. И, заметь, мы отходим, оставляем позиции и отходим. Почему? Потому, что не можем остановить этих фанатиков. Или я не прав, Эдди?
Командир бригады ответил:
– Ты не должен так говорить, Бобби! Не хватало еще, чтобы среди командиров частей началась истерия и паника.
– Я не понимаю, Эдди! Я объясняю тебе, почему мой лейтенант превысил скорость в Джангри. И высказал свое мнение по отношению к тому, в какое дерьмо нас в очередной раз засунуло родное правительство, трубя по всему свету о том, что мы успешно помогаем дикарям стать цивилизованными людьми и добиться торжества демократии. Так кто больше врет? Мой лейтенант или те, кто протирает штаны в Пентагоне и Белом доме?
Полковник повысил голос:
– Прекрати, Бобби! Не забывай: ты еще на службе, а не дома на пенсии и обсуждать приказы командования не имеешь права.
– Правильно! Я имею здесь одно право – сдохнуть во имя Великой Америки. Или стать инвалидом, увешанным побрякушками, на которые не скупятся наши начальники. Но ты прав, действительно меня что-то повело не туда, куда надо. Закроем эту тему. По поводу же действий мобильного патруля, считаю, что он не виновен в смерти женщины и ее ребенка. Мне тут из посольства некий Брайтон звонил.
Командир бригады кивнул:
– Я в курсе. Это секретарь посольства.
– Он попросил представить отчет о происшествии в Джангри с рапортом начальника патруля.
Фрин, усмехнувшись, прервал майора:
– И ты, конечно, послал в задницу канцелярскую крысу!
– Нет, а следовало бы! Я ответил, что не подчинен клеркам из дипломатического ведомства. Брайтон пообещал мне создать проблемы. Но ты знаешь, мне уже на все плевать. И никаких отчетов в посольство я представлять не буду. Тебе как непосредственному начальнику без вопросов – хоть отчет, хоть рапорт, хоть объяснительную. Брайтону же ничего представлять не буду.
– Не заводись! Отчет в посольство составит штаб бригады на основании рапорта Вульфа, и я сам передам его послу. От тебя требуется немногое – характеристика на лейтенанта. Она завтра с утра должна лежать у меня на столе. Это понятно?
– Так точно, сэр! Будет вам характеристика.
– Вот и хорошо! – Полковник поднялся, прошелся по отсеку. У сейфа повернулся к комбату: – Знаешь, Бобби, что меня больше всего удивляет в Афганистане?
– Не знаю!
– То, что мы, американцы, носа высунуть не можем с базы без риска заполучить пулю снайпера – в этом ты совершенно прав. А сотрудники русского посольства свободно разгуливают по Кабулу. Без оружия и без сопровождения. А ведь они девять лет воевали здесь. И действовали жестко, особо не церемонясь с душманами. Всю территорию контролировали. И кишлаки бомбили, банды валили подчистую. Но афганцы почему-то относятся к ним дружелюбно. Даже те, кто в восьмидесятые противостоял им. Мне недавно рассказали, что в Кабул из России прилетала группа бывших военных, которые воевали здесь. Прилетала по приглашению кого бы ты думал? Полевых командиров, которые в свое время яростно сражались с Советской армией. Тогда русские были для них гяурами, а сейчас стали друзьями – шурави, мать их. Вместе по местам боев ездили – и везде их принимали как самых дорогих гостей. Удивительно! И для меня совершенно непонятно. Представь, что произошло бы, выйди мы с тобой в город. Назад не вернулись бы. А русских не трогают; более того, по данным разведки, подавляющее большинство племен предпочли бы присутствие в стране российского контингента, а не нашей коалиции.
– А я ничего в этом удивительного не вижу, – ответил майор, – русские умеют воевать – и воевать хорошо. На Востоке это ценится. Воин достоин уважения, даже если он враг. Русские – воины, вот к ним афганцы и относятся подобающим образом. Особенно тогда, когда война осталась позади. Мы же занимаемся непонятно чем. Вот ты, как командир бригады, без пяти минут генерал, скажи, какую цель преследуют на данном этапе наши войска? Какого черта мы ежедневно высылаем патрули на объезд территории, прилегающей к базе? Каков смысл в этом патрулировании?
Полковник подошел к другу:
– Тебе, Бобби, отвечу: мы действительно по уши увязли в дерьме. Введение войск в Афганистан считаю ошибкой политиков. Но влезть в дерьмо легко, а вот выбраться из него сложно, если вообще возможно. В Белом доме забыли Вьетнам и вновь наступили на те же грабли. Насколько мне известно, сейчас в администрации лихорадочно ищут выход из сложившейся ситуации. И, судя по всему, не находят. Вывести войска значит опозориться перед всем мировым сообществом. Продолжать оставаться – неминуемо и в ближайшем времени столкнуться с талибами. И чем закончится это столкновение – не знает никто. Не уверен, что мы сможем разгромить их орды. И тогда наступит крах. Сейчас одна надежда на предстоящие выборы, на то, что новый президент примет правильное решение и, сохранив лицо, уберет войска из Афганистана, а возможно – и из Ирака.
