– В устранении водилы? – переспросил Демьянов.
– Да! Но это в том случае, если он, скажем, будет нести службу не в машине, а в подъезде.
– Понял! Я вот о чем подумал, Ачил. Чтобы реально подставить студента, надо бы цацки его подкинуть, а самого вытащить на хату невесты после того, как уберут ее с любовником.
– Это мысль. И вполне осуществимая. Достаточно позвонить студенту, сообщить ему, что невеста трахается с боссом, и назвать адрес, то… думаю, ревнивый обманутый юноша ломанется на ее хату. И попадет в руки ментов. Молодец, Демьян, на ходу все схватываешь! Так и сделаем.
– Бабу депутата туда вызывать не будем?
– Нет, это уже перебор.
– Тогда остается узнать номер телефона студента.
Адаев повернулся к Мамедову:
– Хасан! Узнаешь номер и передашь его Демьяну не позднее завтрашнего дня.
– Сегодня передам.
– Хоп! У тебя, Леня, ко мне вопросы есть?
– Самый главный, Ачил.
– Бабки?
– Они самые.
– За ликвидацию депутата и его любовницы ты получишь полтора миллиона рублей – у Хасана, после работы и подтверждения ее чистоты Школяром, майором Школяровым. Бабки разделишь сам, решишь, кому и сколько выделить, но чтобы недовольных не было. Еще вопросы?
– Когда мы встретимся?
– Узнаешь об этом от Хасана. Все?
– Да вроде бы все!
– Тогда ступай, Демьян, и хоть ты не веришь ни в бога, ни в черта, да поможет тебе всевышний. Сумку оставь здесь. Проводи гостя, Хасан!
Бандиты покинули квартиру.
Проводив их, Адаев подошел к зеркалу, повернулся к помощнику:
– Акция в четверг завершит работу в городе. Убийства семьи Голубевых и депутата с любовницей поднимут много шума. Но это будет только начало. После депутата перебросим банду Демьяна на дорогу. Южная трасса должна стать трассой смерти. И она станет таковой. Мы обещали России партизанскую войну? Обещали. Вот русские и получат эту войну. Они будут бояться летать на самолетах, ездить по железной дороге, использовать автомобильный транспорт. Они станут бояться всего. И только тогда поймут, что их власти совершили большую ошибку, решив силой навести так называемый конституционный порядок в Ичкерии. И вынуждены будут вернуться к вопросу о ее независимости. Иначе прольется гораздо больше крови в России, нежели ее пролилось в Чечне. И в этом, Гурам, смысл нашей миссии.
Помощник Адаева склонил голову:
– Да будет так, Ачил!
– Будет, Гурам, будет! Если бы в нас не верили, то не снабжали бы деньгами, людскими ресурсами, оружием и взрывчаткой. В нас верят и возлагают на нас большие надежды. И мы обязаны оправдать их. Собирай вещи, пообедаем и тронемся в путь. Ночью мы должны быть в Грозном! Продумай, где оборудовать тайник для перевозки украшений.
– Я понял! Все сделаю, как надо.
– Не сомневаюсь.
Хасан проводил Демьяна до подъезда. На выходе спросил:
– Дальше сам дойдешь?
– Глупый вопрос, ты мне и в подъезде не был нужен!
– Ачил приказал, я сделал…
– Когда сообщишь номер телефона студента?
– Сегодня.
– Это я уже слышал; спрашиваю, когда точно?
– Как только узнаю. Вот провожу Ачила и Гурама, займусь номером. Думаю, часам к пяти уже сброшу его тебе на мобильник.
– Не забудь добавить, как зовут этого идиота, которого будем подставлять.
– Так это я тебе и сейчас могу сказать.
– Говори!
– Запомнишь?
– Говори! На память пока не жалуюсь.
– Зовут пацана Владимиром Сергушиным. Ему 22 года, студент 4-го курса университета. Пахан его в этом университете профессор – то ли доцент, то ли декан, шайтан его разберет, но мужик ученый.
– Ясно. Давай, пошел я!
– Иди! А я посмотрю за двором.
– Зачем?
– Как у вас говорят, береженого бог бережет.
– Ну смотри, если делать не хрена.
Демьянов спустился по лестнице на тротуар и направился к улице, где его ждал «Форд», но не прошел он и двадцати метров, как его сотовый телефон издал сигнал вызова. Демьян подумал, что Ачил или Хасан забыли что-то сказать, но оказалось, звонила любовница:
– Дорогой? Я не отрываю тебя от дел?
– Не отрываешь. Чего звонишь?
– Ты сейчас где находишься?
– Зачем тебе это?
– Да я тут золотишка прикупила на все бабки. Продавцы охренели, когда я им заказы делала. Суетились, как мандавошки.
– Ну, затарилась, и че?
– А то, что и покупатели другие видели, сколько я рыжья взяла. На такси ехать стремно. Подгонят своего фраера, тот и обчистит по дороге.
– Ясно! Адрес магазина.
Авдотьева назвала адрес. Демьянов приказал:
– Из магазина не выходи, пока я не подъеду.
– А когда подъедешь?
– Как только, так сразу!
– Я тебя обожаю, дорогой!
– Взаимно! Жди, и не высовывайся на улицу, ни с кем из посторонних не базарь, рыжье никому не показывай, ясно?
– Да, дорогой!
– Все! Мы заберем тебя.
Демьян отключил телефон, прошел до стоянки «Форда», сел на место переднего пассажира.
– Как прошла встреча, шеф? – спросил Кузнеченко.
– Нормально! Ачил новый заказ сбросил.
– Да? И что за заказ?
– Дома расскажу. Надо будет мужиков собрать завтра поутру. Вечером, а лучше, как приедешь домой, обзвони всех. Завтра в 10.00 быть у Степаныча. Подход через овраг окольным путем.
– А если Степаныч не обернется с рынка к этому времени? Хрен знает, на сколько его соседка на рынке задержит.
– Так созвонись и со Степанычем. Короче, со временем определись сам.
– Понял! Сейчас домой?
– Нет, к ювелирному салону. Заберем Верку, потом на хату.
Кузнеченко завел двигатель, и «Форд», развернувшись, направился к ювелирному магазину.
Авдотьева нарушила приказ любовника и прогуливалась с объемной сумочкой по тротуару возле магазина. Недалеко роилась куча цыган. Выйдя из внедорожника, Демьянов набросился на подругу:
– Я где сказал находиться? В магазине, а ты? Вышла на улицу. Не подумала своей головой, что тебя спокойно могли обнести?
Вера надула губы:
– Но здесь много народу, Ленчик!
– Много народу! – передразнил любовницу Демьянов. – А ну давай в машину.
