– Откуда эти-то здесь взялись?
– Вот это я и сам хочу узнать. Встретил их в ущелье, когда возвращался. Пятерых. Привал они устроили. Трех положил на месте, а этих с собой прихватил.
– А с чего ты взял, что это афганцы?
– По разговору их. Я же, Валера, в Афгане четыре года провел. Насмотрелся. Да и язык их – пушту – немного знаю. Афганцы они.
Подошел Доронин. Они с Шахом поздоровались за руку, как друзья.
– Прикинь, Сань? Шах нам талибов приволок.
– Талибов? Афганцев?
– Вот и я удивился.
– Ну что, командиры, пошли в ваш штаб, поговорим с «гостями»?
– Пошли.
Два бойца Доронина подняли лежащих наемников и повели следом за командиром. Допрос начали сразу. Егоров спрашивал Шаха, тот – афганцев как мог. В итоге были получены следующие сведения..
В ущелье собрался малыми группами приличный отряд, человек под триста. Начальником у них некий Рашидхан. Их пятерых послали пройти ущелье и осмотреть выход. Закрывают ли его русские. Они пошли и вот... попали в плен. В отряде интернациональный сброд, включая и русских, и украинцев. Есть и женщины-снайперы. Какие цели ставит перед собой командир отряда, они не знают. Больше ничего ценного они не сообщили. На вопрос, откуда родом, ответили – из Кандагара.
– Дожили, – возмутился Шах с горечью, – под Кандагаром я два года из четырех афганских провел. Имели духов, как хотели. А теперь на, получай. Эти недобитки на моей земле. С оружием, как хозяева. Весь мир перевернулся. – Он встал, посмотрел на Доронина. – Что с ними думаешь делать?
– Доложу наверх, а пока под стражу.
– Смотри, начнется бой, ЭТИХ живыми оставлять нельзя.
– Учту. – Доронин приказал увести афганцев. Шах вышел. Александр обратился к Егорову: – Валер? Ты послал людей посмотреть «зеленку»?
– Послал. Вернутся – доложат.
– Добро... Ну что скажешь, десантник?
– Надо сообщить комбату результаты рейда Шаха. Получается, Сань, около нас собирается приличная стая. И вожаки у них как на подбор. Теймураз Костолом, теперь Рашидхан, тоже тварь кровавая, да еще если основные силы покойного Хабиба подойдут. А они будут здесь, зуб даю, не зря араб в ауле отирался. Видимо, вся эта нечисть решила здесь собраться в ударный кулак. Пробить наш заслон и рвануть по плоскогорью. И тогда остановить их будет непросто. Начнут занимать селения – попробуй выбей. Разве что вместе с мирными жителями. На это никто не пойдет, так что все вернется на круги своя. С чего начали, к тому же и придем. Вновь возникнет территория, контролируемая боевиками.
– Не пойму я, Валер, наше командование. Неужели они реальной картины не видят? В общем масштабе?
– Черт их знает, Сань. Здесь, в Чечне, вообще все идет через задницу, впрочем, как и везде. Нам что толку обсуждать происходящее? Наше дело – выполнять боевой приказ. Свяжись лучше с Восторженным.
Доронин вызвал по связи командира батальона и доложил о проведенной акции против снайпера, о потерях, о пленении Шахом боевиков-афганцев и об информации, полученной в результате допроса.
– Я понял тебя, Высота. Как личный состав? В моральном плане, после потерь?
– Удручены, но внешне эмоции не проявляют, держатся.
– Это хорошо. Авиаразведка пошла к вам.
– Я слышал.
– Как будут результаты, сообщу. До связи.
– До связи.
Вернулась группа Голикова.
– В «зеленке» три трупа. Один еще жил, когда обнаружили. Кишки у него наружу выпали. Добили.
– Осмотрели весь массив?
– Практически да. Пока там никого.
– Хорошо. Идите отдыхайте.
Доронин почувствовал себя уставшим. Напряжение сегодняшнего такого долгого и насыщенного событиями дня дало знать о себе. Он прилег на топчан немного отдохнуть, но почти сразу провалился в тревожный сон.
Разбудил его связист:
– Товарищ старший лейтенант! Восторженный на связи.
Доронин встал.
– Я – Высота, слушаю вас, Восторженный.
– Воздушная разведка доложила, что крупных сил в районе ущелья не обнаружено. Замечены отдельные незначительные группы, но такого количества, о котором докладывали вы, не обнаружено. Вот так, Высота.
– Следовательно, ждать нам нечего и неоткуда. Я имею в виду подмогу.
– Пока да. Сам я ничего сделать не могу.
– Я понимаю.
– Вы духом-то не падайте, если что, одни не останетесь.
– Хотелось бы верить.
– А ты верь! Заставь верить и себя, и подчиненных. Колонна «БМП» будет у вас завтра, ближе к полудню.
– Ясно.
– Тогда до связи.
– До связи. Зашел Егоров.
– Как дела?
– Да никак. Разведка прошла впустую, засекли там несколько разрозненных малочисленных групп. Больших сил не обнаружили.
– Да? Ну что ж. Не обнаружили, значит, не обнаружили. Сань? Давай выпьем? Ну их всех к чертовой бабушке! И боевиков, и Восторженного, и тех, кто выше. Ребят помянем.
– Сегодня, думаешь, ничего больше не произойдет?
– Ничего я не думаю. Будь что будет. По мнению вышестоящего командования, мы паникуем. Пригнать бы сюда весь Главный штаб, посмотрел бы я тогда, как они себя повели бы. Да черт с ними – наливай.
Доронин разлил по сто граммов спирта, молча выпили. Закурили. Говорить ни о чем не хотелось.
– В общем, я у себя. Будет нужда – зови. – Егоров встал и вышел из блиндажа.
За остаток дня на самом деле ничего не произошло. Распределив людей на несение службы, Доронин уединился в своем командно-наблюдательном пункте.
Раннее утро разбудил грохот многочисленных дальних взрывов и внезапно открывшейся стрельбы. Доронин вскочил со своей лежанки и выбежал из блиндажа. Определился он быстро, шквальный огонь велся в ущелье. Доронин бросился к связисту, который уже вызывал Беркута:
– Беркут, я – Первый, Беркут, ответь. Связь молчала.
– Беркут, Беркут, – продолжал вызывать Александр.
Наконец бойцы горной огневой точки ответили. Сквозь грохот длинных пулеметных очередей Доронин услышал:
– Первый! Я – Беркут. В нашем секторе противник, силы большие. Вступили в бой. По нам также ведется огонь. Как поняли, Первый?
– Понял, Беркут, держитесь сколько можете. Только выбив весь боезапас, отходите по скале, вас прикроют.
– Понял. Конец связи.
Доронин метнулся к «ТАИ», который непрерывно сигналил.
– Доронин на проводе.
– Это Егоров. С Беркутом связался? У них, по-моему, жарко.
