– Горшков, Ветров? – обратился ротный к солдатам, как только положил трубку. – Слышали приказ?
– Так точно.
– Вас он касается в первую очередь, вы у нас на самом переднем крае.
– Так точно.
– И давайте без вопросов, – прервал Доронин попытку солдат вступить в разговор, – валить всех без разбора.
– Поняли, товарищ старший лейтенант, – ответил за двоих Колян.
Командир роты отошел в соседнюю ячейку, через окуляры бинокля рассматривая обреченных. Было ли ему жалко их, безоружных? Было. Но сейчас главенствуют жестокие законы войны, и они компромиссов не допускают. Уж своих-то ему было жалко не меньше.
Поймав себя на мысли, что не доложил комбату о происшедшем, он убрал бинокль и отправился на КНП. Подполковник внимательно, молча выслушал доклад. Да и что он мог сказать? Роте необходимо подкрепление, а не слова. А вот подкрепления у комбата как раз и не было. Но он доложил наверх, без особой надежды, что его услышат и поймут.
Шеренги безоружных людей, постояв какое-то время, начали движение. Их явно подгоняли сзади. Слышны были короткие, как выстрелы, команды.
Николай припал к пулемету. Руки немного дрожали. Ну еще шаг, еще, никак не решался Колян нажать на спусковой крючок. Шаг был сделан, и с высот открыли огонь. Сначала пулемет с Малой, потом еще и еще, пока не начали стрелять со всех сторон. Николай, повинуясь общему порыву, дал длинную очередь. И стрелял он в людей. И отчетливо видел, как они падают, пораженные свинцом, но продолжал стрелять, пока там, в проходе, не прекратилось движение.
Почти одновременно с воздуха зарокотали вертолеты. Три «Ми-24». Они заходили со стороны аула, прошли над высотами, затем разделились. Двое нацелились на Ворота и ущелье за ними, один, немного набрав высоты, пошел туда, где Орел наблюдал скопление боевиков. Летчики, видимо, были хорошо информированы о реальной обстановке. Поэтому стоило двойке машин зайти на ущелье, как они с ходу открыли огонь «НУРами» – неуправляемыми, реактивными снарядами. Значит, видели противника. То же сделал и третий вертолет. Обогнув скалу и оказавшись над местом сбора боевиков, он ударил всеми видами своего вооружения.
Костя с напряжением следил за действиями летчиков. Когда-то вот так же, на такой же боевой машине его отец воевал в Афганистане. И резкой болью отдалось то, что произошло дальше. С земли к одному из вертолетов метнулась молния, он мгновенно вспыхнул, остановив на доли секунды полет, и, разваливаясь на обломки, рухнул на землю.
– Вот суки, с чего это они пальнули? – удивлен но спросил Колян, глядя на горящие обломки вертолета. – Кость? Ты че застыл?
– А?.. Видел?
– Видел, не слепой. А из чего его приземлили?
– Не знаю.
– Смотри, Кость, еще один горит.
Второй подбитый вертолет, окутанный клубами черного дыма, уходил от ущелья. Пилот пока держал управление, но машина горела, и долго летчик так протянуть не мог. Третья машина, прикрывая своего раненого собрата, огрызалась пушечным огнем. Вдруг в воздухе раздался взрыв. Не дотянул пилот до подходящей площадки, машина рванула, так и не коснувшись земли. Оставшийся целым вертолет сделал облет места падения своих друзей, развернулся и, набирая высоту и скорость, ушел под нависшие над землей свинцовые облака.
Доронин, Егоров и Ланевский наблюдали за действиями вертолетов. Валера мрачно выругался:
– Но почему «звено»? Почему только три машины? Без разведки? Когда же этот бардак кончится? Когда воевать научимся? А все их разведданные! Суки, погубили ребят. Почему нам не верят? Кто может объяснить? Только не надо, Жора, списывать все на то, что не успели войска подвести.
– Не буду, – сказал Ланевский, – а насчет бардака... Без него мы не можем. Бардак – аксиома, закон нашей жизни.
– Товарищ старший лейтенант, – в штабной отсек зашел связист, – вас Орел вызывает.
– Орел? Первый на связи.
– Первый! Отряд чехов двинулся к расщелине. Это они «вертушку» сожгли.
– Знаю. Сколько их?
– До черта!
– А точнее?
– Голов где-то сто пятьдесят-двести, и впереди человек сорок, как тогда. Что нам делать? Ввалить им?
– Ни в коем случае. Пусть идут в балку.
– Но там заложникам кранты?
– Я все сказал. Ты понял меня, Орел?
– Так точно, Первый! – Вот и выполняй. Доронин вернулся к офицерам.
– Те, за скалой, пошли к балке.
– Ну что ж, попутного им... в спину, – процедил Егоров.
– Отправляйся, Валер, к себе, будь готов отразить нападение.
– Я думаю, Сань, как боевики втянутся в балку, надо дать команду Орлу отрезать им выход.
– Ты же планировал их беречь как резерв?
– Вот для этого момента и берегли.
– Тогда соединись с ними сам, все же они твои люди. Я буду на фланге.
– Добро.
Доронин вышел. Его сопровождал Ланевский, который никак не вмешивался в действия командира роты. Либо считая их правильными, либо понимая, что вмешиваться пока рано.
Навстречу по траншее бежал боец.
– Что еще? – спросил Доронин.
– Там, товарищ старший лейтенант, чеченец наш пришел.
– Шах?
– Наверное. Ранен он.
– Серьезно?
– Не знаю. Пришел сам.
Александр поспешил к Шаху, вызвав медиков. Тот сидел, облокотясь о стенку окопа. Санинструктор принялся перевязывать его.
– Как ты, Шах?
– Как видишь.
– Куда зацепило?
– В грудь. Ерунда. Пуля прошла навылет. Нам надо поговорить.
– Давай после перевязки на КНП. Доронин вышел на позицию Коляна и Кости.
– Ну как дела, орлы?
– Какие тут дела? Дела вокруг, а тут тишь да гладь.
– Вы, я смотрю, совсем промокли?
– Обсохнем. '
– Если появятся в проходе бандиты, делать что знаете?
– Знаем.
– Боеприпасы в достатке?
– Пополнили, пару «цинков» поднесли, Ветров вон магазины набивает.
– Смотрите, мужики, стоять придется насмерть, не дрогнете?
– Не сомневайтесь.
– Я надеюсь на вас.
– Не подведем.
Николай выглядел явно смущенным, впервые с ними, с рядовыми, молодыми солдатами, так доверительно разговаривал офицер.
– В случае чего метаться не надо, даже если с тыла пойдет атака. У вас свой сектор, вот его и держите. Поняли?
– Так точно!
– Ну давайте, братки, держитесь – вы наш ротный авангард.
