Ветров махнул рукой:
— Да заканчивай ты базар ненужный, Коль!
Колян вздохнул:
— Вот так всегда! Ты меня и в армии постоянно осаживал: это не делай, то не делай, и что за жизнь? Я, Герой России, не то чтобы «Вольво», а задрипанного «Москвича» купить не могу. По участку хулиганов гоняю. А сержант, вся заслуга которого в том, что он после того боя в живых остался, сейчас шикует на иномарке с полным лопатником денег! Бог делиться велел. Вот пусть Голь и поделится. А то фраер нашелся!
В гостиную вошел бывший сержант пятой роты, а ныне преуспевающий коммерсант средней руки Михаил Гольдин. Одет он был в строгий костюм. Предупрежденный Катей о том, что у командира Ветров с Горшковым, Гольдин с ходу растопырил руки:
— Ба! Братва! Привет! Сколько лет, сколько зим!
Николай взглянул на сержанта:
— Здорово, Голь! Твоя тачила под окном парится?
Гольдин довольно улыбнулся:
— Моя! Нравится?
Горшков кивнул:
— Не то слово, Миша. Один вопрос только имеется: на какие шиши ты приобрел эту иномарку? Неужели спекуляция шмотками дает такой навар? Или ты, кроме шмоток, еще чем промышляешь, более доходным?
Улыбка сползла с лица бывшего сержанта.
— Ты на что намекаешь, Колян?
— Сам не просекаешь?
— Нет.
— Понятно. Просекаловку тебе на высотах еще до того, как мослы прострелили, духи повредили. На какие деньги, спрашиваю, иномарку приобрел?
Гольдин насупился:
— А кто ты есть, чтобы мне допрос устраивать?
Колян спросил:
— Удостоверение показать?
Из спальни на коляске выкатился Доронин:
— А ну отставить базары! Горшков на диван с Ветровым, Гольдин в кресло! Марш!
Ребята беспрекословно подчинились.
Бывший ротный повернулся к Николаю:
— Объясню ситуацию. Тебе, Колян, лично! Да, Гольдин не пошел в милицию, не стал учиться, занялся тем, что называется у нас бизнесом.
Колян вставил:
— Спекуляцией, командир, спекуляцией! Называйте вещи своими именами!
Но Доронин повысил голос:
— Это без разницы, как и что называть. Со школы знаете, важна не форма, а важно содержание. Так вот, Гольдин занялся этим делом! Машину купил, квартиру. Сейчас так поступают многие! Но будет тебе известно, Горшков, что Гольдин половину своей прибыли в дом инвалидов локальных войн отдает.
Николай вновь буркнул:
— Значит, это ему выгодно.
Гольдин возмутился:
— Да что выгодно, что? — Он повернулся к бывшему ротному: — Ну объясните вы, товарищ старший лейтенант, этому дуролому, что не спекулянт я. А то ведь злобу на все оставшиеся дни затаит. Колян, он такой, вы его знаете!
Доронин поднял руку:
— Спокойно! Горшков, не перебивай! Повторяю, Гольдин работает не только на себя, как это делают многие, большинство, можно сказать. Он еще и адресно помогает родным и близким погибших пацанов нашей роты! Государство положило им пенсию, Миша еще две платит. И не шмотками он занимается, как ты, Коля, выразился, а поднял деревообрабатывающее производство. Так что никакой он не спекулянт!
Но Николая не так просто было переубедить.
Горшков прищурился:
— А «Вольво» за окном? Или ее он тоже какому-нибудь инвалиду приобрел? Хер там! Нет, командир, не переубедите вы меня! Не признаю я современных нуворишей. Жулики они все! Ну, не могут быть все кругом жлобы и гондоны среди бизнесменов, а Гольдин наш хороший! Прям хоть памятник при жизни ставь! Да если б…
Тут Николая остановил уже Костя:
— Коль! Ты забыл, зачем мы приехали? Так хорош на самом деле ерунду молоть!
— Значит, ерунду? Хорошо, молчу!
Гольдин поинтересовался:
— А у вас, Кость, какие-то дела здесь?
— Ты что, о трагедии в Звездном не слышал?
— Почему? Слышал, конечно, но при чем здесь Звездный?
Колян вновь не выдержал:
— Нет, вы посмотрите на этого коммерсанта-мецената! Он же дальше руля собственного «Вольво» ничего видеть и слышать не желает. — Николай повернулся к Гольдину: — Ты че, Голь, придуриваешься или серьезно?
— Да чего придуриваюсь? Чего ты наезжаешь, Горшков?
— Кто руководил бандитами, разгромившими поселок?
— Теймураз Кос… стой… погоди! Уж не хотите ли вы сказать… ах я дурик… как же сам не сообразил? Получается, Теймураз тот дух, что атаковал нас на высотах? Так, что ли?
Николай вздохнул:
— Наконец дошло! Блин, до верблюда или жирафа быстрей доходит!
Гольдин выглядел растерянным:
— И вы тут, чтобы…
За него договорил Ветров:
— Да, Миш, мы здесь для того, чтобы решить с командиром, как можно достать этого Теймураза.
Гольдин протянул:
— Вот оно что! — и спросил: — Но не в Чечню же вы собрались?
Николай с ехидцей в голосе ответил:
— Вот туда, Голь, мы и собрались. Правда, пока не знаем, как. А ты, если не секрет, чего опять сюда прикатил? Вроде недавно только уехал!
— Протезы импортные командиру привез. Ему выделили наши, отечественные, а в них учиться ходить всю жизнь будешь. Импортные — ловчее.
— А?! Ну, это другое дело.
Гольдин задумчиво повторил:
— Значит, опять в Чечню собрались?
Колян спросил:
— И что? Что тут такого? Надеюсь, ты с нами поедешь?
— С вами?.. Но… я не могу! Мне сегодня возвращаться домой надо… дела, знаете ли!
— Понятно. Бизнес. Так клади протезы и проваливай. За благотворительность, особенно в отношении ребят наших павших, спасибо тебе, конечно, а в остальном… езжай, Миш… мы как-то на тебя не рассчитывали, так что все нормально. Езжай с богом.
— А ты чего гонишь меня? Я к командиру, а не к тебе приехал!
— Ну, общайся с командиром. Здесь он хозяин.
Доронин, слушавший перепалку боевых товарищей, спросил:
— Закончили?
Колян кивнул:
— Закончили, Александр Владимирович.
— А теперь слушайте меня. На Гольдина наезжать нечего. Вы все выполнили свой долг до конца, и ни к кому претензий быть не может. Я советую всем отказаться от идеи найти Теймураза и разъехаться по домам.
Николай проговорил:
— И не подумаю! — Повернулся к Ветрову: — Ты как, Кость?
