— Добро, жду!
Солодов переключился на первого взводного старшего лейтенанта Виктора Новикова:
— Охотник-22, я — Охотник-21. Ответь, если можешь!
— Охотник-22 на связи!
— Доложи обстановку!
— Позиции нижнего яруса и фланговых гранатометчиков-боевиков на хребте под прицелом. Также снайпер второго отделения вычислил третьего аборигена с трубой. Он находится посередине верхней цепи противника. На уничтожение названных сил банды уйдет несколько минут. Они ничего не смогут сделать. А вот дальше? Хотел бы получить инструкции на этот счет. Выйти на трассу не смогу, высок риск потерь, атаковать с флангов можно, но тяжело. Спуститься по противоположному склону к «зеленке»?
— Много говоришь, Охотник за скальпами! Слушай конечную задачу! По моей команде открываешь огонь, отстреливаешь нижний ярус засады бандитов. Как колонна выйдет на прямой участок серпантина, валишь гранатометчиков. Примерно в это время я выведу второй взвод на рубеж атаки хребта с фронта. Ты увидишь нас! Мы сбиваем остатки банды с гряды, они побегут вниз к «зеленке». Ты гасишь и этих. Я осматриваю хребет. Ты спускаешься к «зеленке». Главное для тебя не допустить прорыва в лес ни одного из боевиков. Банда полностью должна лечь на перевале! Понял меня?
— Понял, Охотник-21!
— Молодец! Действуй!
Глава пятая
Деревня Семениха. Среда
Поднявшись по ступенькам сельского медицинского учреждения, Колян вошел в небольшую комнату с кушеткой у стены, завешанной различными плакатами, от предупреждающих о вреде курения, алкоголизма до упоминания о необходимости вовремя проходить профилактические мероприятия. Дверь в соседнюю справа комнату открыта, но фельдшера не видно. Непонятно, откуда она сняла половик, что выбивала на улице. А курточка висит. Вон она, маленькая, короткая, коричневая, на стандартной для таких мест вешалке-стойке.
Лейтенант кашлянул.
И тут же на пороге комнаты появилась она. Новая фельдшерица. Вблизи девушка выглядела еще миниатюрней, еще моложе и… еще красивее. Она поздоровалась:
— Здравствуйте! А я вас узнала, вы участковый милиционер, Горшков Николай Иванович, Герой России.
— Здравствуйте, да, я Горшков, можно просто Николай, и совершенно не обязательно добавлять Герой России!
— Но почему? Вы же заслужили это звание?
— Что заслужил, то получил. Не люблю, когда обо мне вот так, Герой! Да и смысл звания принижается. Становится обыденным, чего быть не должно. Это я не о себе, я о других, более заслуженных и не вернувшихся, в отличие от меня, с войны людях.
Фельдшер проговорила:
— Извините! Хорошо, я больше не буду!
— Да не за что извиняться, Надежда!
— Вам меня уже представили?
— Конечно! Вы ж в деревне, Надя, а здесь все обо всех узнают до того, как это все произойдет. Народ такой. И живет компактно!
Надежда сказала:
— Люди здесь хорошие! Дружные!
— Это точно!
— А вы ко мне с проблемой какой по здоровью или так просто?
— По долгу службы, можно сказать! Участковый обязан знать всех, кто проживает на вверенной ему территории.
Девушка теребила салфетку и явно не знала, что делать дальше. И Горшков почувствовал себя неуютно. Зашел, познакомился, пора бы и уходить, но… не хотелось. Нашлась фельдшер:
— Что ж мы тут стоим? Проходите в кабинет, чаю выпьем. Я о вас столько слышала!
Горшков согласился:
— Что ж, можно и чаю!
Он прошел вслед за девушкой в кабинет, вновь оценив ее точеную фигуру.
Она предложила место у стола, налила две чашки ароматного чая, поставила сахарницу и вазочку с печеньем.
Николай огляделся:
— Как понимаю, курить здесь нельзя?
— Что вы?! Конечно, нет! И вообще, курить вредно!
— А что, Надя, не вредно? Иногда кажется, жить-то вредно!
Девушка неожиданно спросила:
— Вы вчера пили? Вас мучает похмелье?
Вопросы Николаю не понравились, но следовало ответить:
— Пил, ну и что? А похмелка меня не достает. Если не перепью, конечно. — И тут же участковый выругался про себя, — черт, чего он несет? Подумает еще, что он алкаш беспробудный. — Но, может, поговорим о другом?
— Да, да, конечно! Мне страшно интересно узнать, как вы воевали. В свое время о пятой роте писали, сюжеты показывали такие, что смотреть было страшно. Дым, воронки, трупы, оружие… ужас!
— Это по телевизору. На самом деле бой и его последствия воспринимались спокойней, без лишних эмоций. Хотя, признаюсь, та схватка часто снится мне.
— Страшно было?
— А черт его знает! Наверное, страшно, просто бояться было некогда. Сначала службу несли без проблем, а потом началось такое, что не до страха стало. Отбиваться надо было. Отбились, только какой ценой, но… Надя, — Николай вздохнул, — давайте сменим и эту тему!
— Да, конечно.
Увидев, что чашка участкового пуста, фельдшер предложила:
— Еще чаю?
И вновь Колян ответил машинально, не думая, что говорит:
— Спасибо! Чай не водка, много не выпьешь.
— А вам хочется водки?
— Да нет, сорвалась с языка поговорка. Расскажи лучше о себе?
Девушка взглянула на офицера, который ей понравился:
— Вы хотите узнать обо мне потому, что так положено по службе?
— Нет! Просто узнать, и все!
— Да мне и рассказывать-то о себе нечего. Родилась в Кантарске. Отца не помню. Воспитывала мама. Помогал дядя, ее брат, он главный врач райбольницы. Окончила школу, год отработала санитаркой, пошла в медицинское училище. Отучилась, вернулась. Вот и вся моя биография. Ничего интересного!
Николай поинтересовался:
— Скажи, а почему дядя — главврач больницы — не оставил тебя при себе, а отправил к черту на кулички, в какую-то Семениху? У нас в медпункт как-то не принято ходить, все больше народной медициной с болезнями народ справляется. Экзотики захотелось? Или энтузиастка? Только у нас экзотики никакой, не Канары, а энтузиазм пройдет быстро.
Девушка, задумавшись, отошла к окну. Выдержала паузу минуты в две, затем проговорила:
— Да нет, Николай, дело не в энтузиазме. И дядя мог спокойно пристроить меня в больницу, и дом в Кантарске свой, и подруги, но… остаться в райцентре я не могла.
Горшков удивился:
— Почему?
— Это неприятная история.
— Что-нибудь личное?
— Да.
