– Дальше пусто!
– Что значит пусто? – уточнил Тимохин.
– А то, что прибор не фиксирует никаких взрывчатых или сигнальных средств.
– До поста метров четыреста. И что сие означает? То, что духи выставили заслон на удалении от поста, а непосредственно у пункта наблюдения и обороны объекта посчитали это ненужным?
– Хрен их, духов, знает, командир, но ни сигналок, ни обычных растяжек на расстоянии в пятьсот метров на вершине нет! И только где-то на участке, удаленном от нас на четыреста метров, гранаты, сложенные в одном месте, ближе к спуску в Кайзабад. Но это наверняка пояс с гранатами самого часового. К тому же снятый.
– А что на склоне?
Шепель перевел антенну вниз.
– А на склоне картина интересная. То же, что и раньше, – минное поле с коридором шириной в полтора метра от вершины до дна ущелья, далее та же ерунда на четыреста метров. Насыщение взрывчаткой то же, что и было. Но ты прав, надо точнее зафиксировать ловушки со дна ущелья. Идем дальше?
– Конечно! Прижимаясь к восточному склону. Что там у нас впереди? Валун?
– Типа того…
– Идем туда, оттуда смотрим дальше. Шепель, вперед!
– «Поиск» вырубить?
– Ни в коем случае! А если мины с реле времени?
– Ну это вряд ли. Уже то, что здесь лазеры стоят, удивительно; ну а реле – это явный перебор.
– Оборудование держать включенным!
– Есть!
– Вперед! – повторил команду Тимохин.
Разведгруппа, ведомая майором Шепелем, продолжила движение.
В 00.30 спецназовцы дошли до валуна. Тимохин выглянул из-за него и увидел метрах в ста расчищенный от растительности и камней вершины пост.
– Ну что там? – спросил Шепель.
Тимохин вернулся к подчиненным.
– Что спрашиваешь? Пост.
– Ну это понятно. Что за пост?
– Укрепленная огневая точка.
– Даже так?
– Даже так! Духи действительно неплохо прикрыли подходы с севера и юга. Если внизу обычная позиция для стрелка – чаша с двумя рядами камней, то здесь – бруствер высотой около метра. Часовой, правда, один, но у него «ПК». Да с коробкой в пятьдесят патронов. Не исключено, что у него имеются запасные коробки или набитые ленты. Еще у духа автомат и, как я и говорил, пояс с гранатами.
– Ничего, снайпер отсюда вышибет мозги этому часовому, имей он хоть еще и пару гранатометов.
– Не так-то просто это будет сделать, Миша, даже таким профи, как наши Шматко и Санеев.
– Да ладно… Я взгляну на пост?
– Взгляни.
Шепель минут пять смотрел на позицию афганского часового. Затем, вернувшись, произнес:
– Да, непростая цель. Я не понял, он сидит на чем-то, что ли? Только полчерепа виднеется… Или внутри чаши сделано углубление?
– Скорее сидит, хотя может быть и углубление.
– Чтобы гарантированно срезать часового из «Винтореза», надо его приподнять. Заставить высунуться.
– Как?
– Вот и я думаю, как… Шумнешь отсюда, а он по валуну – очередь из «ПК», и пропадет весь фактор неожиданности к чертовой матери! Из гранатомета спалить духа? Можно, конечно, но пост снимем, а сами засветимся по полной программе…
– Надо заставить часового посмотреть на кишлак, – Тимохин проговорил: – Шум в Тарикаре только насторожит, а вот что-то необычное в Кайзабаде заинтересует.
– И что же мы можем сделать в Кайзабаде, будучи на позициях штурма на перевале?
– Не мы, Миша. Агент!
– Агент? – переспросил Шепель. – А что может он?
– Вот это у него и узнаем. Так! С запада наверняка такая же картина, что и с востока, так что обходить пост по дну Тарикарского ущелья, подниматься на вершину и сближаться с постом с запада не вижу смысла. Идем вниз, и ко второму посту.
– Прямо здесь спускаемся?
– А ты еще не напрыгался на минных полях? Определяй проход и выводи нас на дно ущелья!
– Понял, выполняю. Только давай хотя бы метров на пятьдесят на восток отойдем. От пуль «ПК» ни один бронекостюм не спасет!
– Дух не видит нас и здесь.
– И все же ну его на хрен. Ради чего рисковать? Еще будет возможность рискнуть, когда снимать посты будем.
– Хорошо, – согласился Тимохин, – отходим на пятьдесят метров на восток и спускаемся. Далее идем по дну. Осматриваемся там, ищем тропу, поднимемся западнее второго поста; этот же, что смотрели, по их системе охранения является шестым.
– Да какая разница – второй, шестой, десятый… Пост, он и есть пост, – сказал Дрозденко.
– О! – воскликнул Шепель. – У Андрюши голосок прорезался. А то все молчал, я думал, челюсть поддерживал, чтобы не зевать…
– Ты, Миша, меньше думай, а больше делай, что тебе командир говорит.
– Считай, прогнулся перед Санычем. Он тебя за это по возвращении к майору представит.
– Прекратить разговоры! Работаем! – оборвал подчиненных Тимохин.
Разведгруппа, отойдя на пятьдесят метров на восток, начала спуск на дно Тарикарского ущелья. Осмотр склона за утесом, а также подходы к посту моджахедов, прикрывающему первый наркозавод с запада, показал идентичность минно-взрывных заграждений тем, что были выставлены и к посту прикрытия второго поста. Единственным отличием являлось отсутствие валуна у первого поста, что осложняло снятие часового. Тимохин вывел группу назад в ущелье. У речки офицеры устроили привал. Командир «Ориона» посмотрел на подчиненных.
– Ну и как будем снимать часового первого поста?
– К нему близко не подобраться. Хотя если чем-то отвлечь, то сблизиться с постом на расстояние применения «Винтореза» можно. Или валить его с дальней позиции из «СВД-С», а это ненужный шум.
Дрозденко согласился с Шепелем:
– Да, либо отвлекать, либо бить из «СВД-С», а там уж как получится.
– Нельзя как получится, ребята, – сказал Тимохин. – Надо тихо. И снимать тихо не два поста, а четыре. На противоположном хребте наверняка такой же мутняк с ловушками и подходами. Остается одно – одновременно чем-то отвлечь всех четверых.
– Интересно, чем же? – спросил Шепель.
– Надо думать.
– Да тут думай не думай, а ни хрена не выйдет. На одном перевале заставить высунуться духов еще можно, но на двух… Лично я не вижу, как это можно сделать.
Тимохин, подумав, поднялся, отошел от реки. По станции малого радиуса действия вызвал агента внешней разведки.
– «Сержант»! Ответь «Ориону»!
Несмотря на ночное время, Реви-Ревунов ответил быстро.
