— Господин полковник, — окликнул он, Ревяко секунду всматривался, затем ахнул и полез обниматься.
— Вижу, вижу, живы, — удовлетворенно вещал он. — А я уж и не надеялся. Думал, решили погибнуть героем!
— А я думал, вы уже в Чите, — заметил Арцеулов, решив не препираться с излишне жизнелюбивым подполковником.
— Чехи, сволочи! — скривился тот. — Довезли до Иркутска — и взашей. Хорошо еще, что этим… эсеришкам не выдали. Ну, теперь с вами, капитан, мы точно выберемся…
— Выберемся, — согласился кто-то. — Вот пусть Каппель чуток поднажмет, тогда мы им покажем мировую революцию! А пока рано. Если они из-за одного Лебедева готовы весь город перевернуть…
— Господа, да кто такой этот Лебедев? — самым невинным тоном, полагавшимся на его взгляд новичку, спросил Ростислав.
— А это фантом, — охотно откликнулся Ревяко. — Призрак…
— Я знаю троих Лебедевых в военном министерстве, — заметил кто-то. — Один, правда генерал… Но никто из них не работал с Ирманом.
— Я же говорю — фантом, — удовлетворенно констатировал Ревяко, вновь устраиваясь на матраце.
— Ни черта большевики не найдут! — вдруг заговорил офицер, до этого не принимавший участия в разговоре. — Полковник Лебедев — это псевдоним. У Ирмана в отделе в самом деле был один офицер, который проходил во всех документах под этим именем.
— Зачем? — поразился кто-то. — Этакая конспирация!
— Как видите, смысл в этом есть. Этот Лебедев — будем называть его так — занимался чем-то очень секретным. По-моему, он летчик, — хотя, признаться, не уверен…
— Да ну, не может быть, — засомневался кто-то, и беседа перешла на другие темы.
Покуда господа офицеры разбирались на четверки, чтобы играть в преферанс — занятие, от которого их оторвал приход нежданных гостей, Арцеулов подсел к Ревяко.
— Простите, господин полковник, — начал он, решив выяснить мучивший его все эти дни вопрос. — Вы, когда уходили, ничего не забыли в купе?
— Забыл, — охотно кивнул тот. — Вас забыл, Ростислав. Винюсь, проявил себя как последняя свинья…
— Бросьте! Я о другом…
И Арцеулов как бы невзначай поднес к свету руку с тускло блеснувшим перстнем.
— Красивая вещь, — уважительно заметил подполковник. — По-моему, XVIII век, Западная Русь, а может, и Польша. Я его у вас раньше не видел.
— Так это не ваш?
— Нет, — с сожалением покачал головой Ревяко. — А что, вы его где-нибудь нашли? Значит, повезло, ваш будет…
— Значит мой… — согласился Ростислав. Наиболее логичная и простая версия рухнула. Правда, то, что перстень не надо отдавать, Арцеулову было по душе. «Никогда не снимай перстень» — вспомнились слова, слышанные им уже дважды…
Под утро преферансисты, закончив баталии, стали укладываться. Как понял Ростислав, днем офицеры спали, выставляя дозорных. Дом принадлежал какому-то старику, родственнику одного из прятавшихся, но приходилось быть настороже.
Когда все заснули, Ростислав подсел поближе к офицеру, который обнаружил такие глубокие знания о таинственном Лебедеве.
— Что? — встрепенулся тот. — А, новенький? Не спится?
— Не спится, — кивнул Арцеулов. — Господин…
— Штабс-капитан, — подсказал офицер. — Штабс-капитан Мережко.
— Господин штабс-капитан, мне нужно встретиться с полковником Лебедевым.
— Вы что, тоже из чека? — неясно в шутку или всерьез предположил Мережко.
— А вы что, не узнали? — обиделся Ростислав. — Я Феликс Дзержинский, только бороду сбрил! Читайте!
И он сунул штабс-капитану приказ, полученный от Верховного. Тот подвинулся поближе к неяркому свету лампы и долго изучал документ.
— И вы с этим пробирались через весь город? — наконец спросил он.
«Нет, я на метле летел», — хотел ответить Арцеулов, но сдержался.
— Кто вам назвал фамилию Лебедева? Только говорите тише…
Ростислав молча указал на подпись адмирала.
— Ничего не могу обещать. Скажу сразу, к этому делу не имею никакого отношения. Но могу попытаться… В общем, считайте, мы ни о чем не разговаривали, а завтра ночью…
Проснувшись, Ростислав с удивлением обнаружил, что проспал весь день — публика уже шевелилась, собираясь на ночные вылазки. Арцеулов поискал Мережко, но того уже не было — как выяснилось, он ушел сразу же после наступления темноты. Оставалось ждать.
Мережко появился под утро и сразу же направился к Ростиславу. В руке его белело что-то похожее на листовку.
— А вы, капитан, оказывается, известная особа, — заявил он вместо приветствия, протягивая Ростиславу бумагу.
Арцеулов пробрался поближе к свету и обомлел.
Листовка объявляла о розыске опасного врага мировой революции, убийцы и садиста капитана Арцеулова. Давались подробные приметы, упоминался все тот же черный полушубок, а также обещалось щедрое вознаграждение деньгами или продуктами. Там же был и портрет — рисунок от руки, но весьма сходный с оригиналом.
— Как раз развешивали, — сообщил Мережко собравшимся вокруг него офицерам. — Видать, мсье Чудов не простил рукоприкладства…
«Как же это? — мелькнуло в голове Ростислава. — Приметы, фамилия… Даже портрет…»
— Да, вы у нас герой, — резюмировал непробиваемый Ревяко. — Я на вашем месте стал бы срочно отращивать бороду. Или переоделся в татарина… Или в буддийского ламу.
Офицеры живо принялись обсуждать весьма актуальный вопрос об изменении собственной внешности. Тем временем Мережко отвел Арцеулова в сторону.
— Я договорился, — шепнул он. — Вас ждут.
— Когда? — радостно выдохнул Ростислав, уже не надеявшийся на удачу.
— Лучше всего сегодня. Правда, эта наглядная агитация…
Арцеулов лишь махнул рукой. В эти дни на улицах Иркутска офицера могли арестовать и без всякого объявления.
Они выбрались из убежища и долго плутали между небольшими домиками. Затем Мережко, осмотревшись, осторожно постучал в темное окошко одного из ничем не примечательных зданий. На стук появился человек в большой извозчичьей дохе. Узнав Мережко, он кивнул, а тот в свою очередь указал на Арцеулова. Вслед за этим штабс-капитан так же безмолвно распрощался и отбыл восвояси.
Человек в дохе минуту постоял, о чем-то раздумывая, а затем кивнул Ростиславу, предлагая следовать за ним. На этот раз шли долго. Пару раз приходилось сворачивать во дворы, чтобы спрятаться от патрулей. Маленькие домики стали сменяться более солидными строениями. Арцеулов понял, что они подходят к центру. Возле одного дома, большого двухэтажного с высоким забором, украшенным вычурно резьбой, спутник капитана остановился и замер. Постояв немного, он аккуратно постучал в комнату.
