Берг пыталась продолжить расспросы, да и остальные были не прочь поговорить с живым человеком после ночного кошмара, но Лебедев приказал отдыхать. До рассвета было еще несколько часов, и требовалось поспать перед завтрашним переходом. Несмотря на уверения учителя, что он сам будет на страже, Арцеулов решил обязательно выставить посты и вызвался лично караулить первый час. Втайне он надеялся еще что-нибудь узнать от Родиона Геннадьевича, но тот твердо, хоть и вежливо, пресек все попытки капитана. Пришлось сидеть молча при тусклом лунном свете, проникавшем в церковь через щели в окнах и утешаться самокруткой из осточертевшей махры…
…Они вышли на рассвете. Родион Геннадьевич обещал позаботиться о похоронах профессора и пожелал всем удачи. Впрочем, его глаза, как успел заметить Арцеулов, оставались тревожны и невеселы…
9. «ИЛЬЯ МУРОМЕЦ»
К Сайхену подошли около полудня, Степа сразу узнал невысокую гору, на которой торчала сторожевая вышка. В этих местах он уже бывал с повстанческим отрядом, и помнил, что за горкой, надежно защищенная тремя линиями постов, находится колчаковская военная база. Пару месяцев назад он лично наблюдал за кружившимися над нею аэропланами, составляя план диверсии, которую так и не удалось осуществить.
Берг также бывала в этих местах, а что касается Богораза, то студент держался совершенно невозмутимо, не проявляя ни малейших признаков удивления, или интереса. В общем, всерьез заинтересовался увиденным лишь Арцеулов. Он слыхал о какой-то тайной авиабазе, подчинявшейся лишь Верховному, но не был уверен, шла ли речь действительно о Сайхене.
Он первым заметил то, на что не обратили внимание ни полковник, ни его штатские спутники — вышка была пуста. Караульных не оказалось у подножья горы. Тут уж всерьез забеспокоился Лебедев — первая линия постов была брошена.
Они поднялись на гору, где нашли пустые заснеженные окопы — вторую линию постов. Здесь тоже не было ни души, и Степа с запоздалым сожалением подумал о том, что теперь неприступный Сайхен можно брать голыми руками.
Только на самой вершине полковник несколько успокоился — внизу лежал четкий четырехугольник аэродрома, на котором темнели силуэты нескольких аэропланов. Рядом, на высшей мачте, развевался трехцветный флаг.
— Кажется, пришли, — вздохнул Лебедев. — Слава Богу…
Их заметили уже у самого летного поля. Это был даже не патруль — просто какой-то офицер в белом полушубке наткнулся на них и тут же схватился за револьвер. К счастью, Лебедев вовремя узнал его, и тот, успокоенный и обрадованный, побежал звать начальство.
Их встретил пожилой бородатый полковник, показавшийся Степе чем-то похожим на покойного Ирмана. Полковник был начальником Особой авиационной части «Сайхен». Гостей пригласили в небольшой, жарко натопленный дом, где накормили обедом. После обеда Богораз немедленно задремал, а все остальные сели рядом с начальником базы и стали слушать его разговор с Лебедевым.
Случилось то, о чем уже догадывались Арцеулов, Степа, да и сам полковник. Гарнизон базы, узнав по радио об отречении Адмирала, разбежался. Остались лишь офицеры, уходить которым было некуда, да десятка полтора нижних чинов. С большим трудом удавалось держать взлетное поле чистым от снега. Караулить базу было фактически некому, и полковник давно уже собирался уходить с офицерами в близкую Монголию, но не мог, так как ждал группу Лебедева. Теперь же он был искренне рад не только тому, что сможет, наконец, выполнить приказ, но и возможности поскорее покинуть ставшую такой опасной страну.
— Мой самолет в порядке? — первым делом спросил Лебедев. — Заправлен?
Полковник успокоил его, сообщив, что «Илья Муромец», на котором прилетел Лебедев, не только в полном порядке, но и регулярно прогревается, чтобы не заклинило моторы.
— Улетаем через час, — кивнул Лебедев. — Распорядитесь все подготовить. После этого можете уходить. Базу уничтожить, аэроплан сжечь.
Полковник подтвердил, что все понял правильно, и поспешил выполнить приказ. Путешественники остались одни.
— Николай, слушай, — Косухин мрачно поглядел на брата, а затем перевел взгляд на Арцеулова. — Ну, наука, ладно… А зачем аэродром уничтожать? Ведь народное добро…
Арцеулов лишь зло усмехнулся. Лебедев минуту помолчал, затем негромко ответил:
— У меня есть приказ, Степа. Это военная база и военные аэропланы. К тому же твой Венцлав или кто-нибудь еще не сможет вылететь нам вслед.
На «твоего Венцлава» Степа обиделся и замолк. Полковник достал из планшета карту и расстелил ее на столе:
— Господа, настало время решать. Я, Наталья Федоровна и господин Богораз улетаем. Вы, господин Арцеулов, и ты, Степа, можете решать сами.
— Я лечу с вами, — тут же ответил капитан. Степа недоверчиво поглядел на него, но смолчал.
— Хорошо, — кивнул полковник. — В этом случае объясню ситуацию. Мы летим на Особый объект «Челкель» в Западном Китае. Это неподалеку от Яркенд-дарьи. Вот смотрите…
Красный карандаш ткнулся в карту, в синюю извилистую линию, изображавшую неведомую им Яркенд-дарью, в маленький неровный кружок, оказавшийся озером Челкель. Все невольно удивились.
— Господин полковник, но ведь это очень далеко! Как же мы сможем долететь? — Арцеулов невольно поглядел на масштаб карты и покачал головой. — Здесь же тысячи две километров!
— Две тысячи триста, — кивнул полковник. — Неблизко, конечно. Но я летал и не однажды. Мы полетим на «Муромце»…
— Это… — стал вспоминать Степа. — Он может лететь до тысячи километров, да? Но ведь все равно, не долетим!
— «Илья Муромец» может пролететь и больше тысячи, Степа. Такого аэроплана еще нет ни у кого в мире. Четыре мотора, по шестьсот лошадиных сил! Но нам не нужно будет устанавливать рекорды. В Монголии мы сядем и заправимся. Вот здесь, в Бодомган-хурэ…
Красный карандаш указал на маленький кружочек посреди желтого пятна, обозначавшего бескрайние степи Внешней Монголии.
— До Бодомган-хурэ тысяча километров. Пойдем на высоте около тысячи метров, это оптимально. Кстати, нам будет помогать холод…
— Я, кажется, понял, — заметил Арцеулов. — Второй принцип термодинамики!
— Да, открытие господина Нернста, закон к.п.д. теплового двигателя. При низких температурах он выше, значит, нам будет легче добираться. А от Бодомган-хурэ до Челкеля тысяча триста километров или чуть-чуть больше. В общем, лет десять назад это был бы рекорд, а теперь, господа, ничего особенного. Тем более, по сравнению с «Мономахом»! Плохо лишь, что придется лететь самому. Вообще-то нужен второй пилот, и я рассчитывал на Казим-бека…
— Но ведь здесь есть летчики? — удивился Арцеулов.
— Не имею права. И не только в силу приказа, но и потому, что это слишком опасно. Этот полет — мое дело. Ничего, долетим…
