— Чуток не долетели, — наконец заявил он. — Как раз перемахнули Яркенд-дарью. До ночи не доберемся, но завтра к полудню как раз… Это будет…
— Девятнадцатое января, — подсказал Арцеулов. — Похоже, успеваем…
Перекусив, начали собирать вещи. К счастью, в машине оказался изрядный неприкосновенный запас, продуктов должно было хватить на двое-трое суток. Снега не было, и валенки пришлось сменить на унты. Оружие взяли с собой — до Челкеля путь неблизок…
Шли не спеша. Полет всех вымотал. Под ногами то и дело попадались камни, которые приходилось обходить или перешагивать. Вокруг тянулся все тот же пейзаж — желтая ровная степь, покрытая изветрившимися скалами. Справа открылась небольшая, почти пересохшая речушка.
— Яркенд, — пояснил полковник. — Нам еще повезло, что сейчас зима. Ведь слева от нас — Такла-Макан.
Арцеулов кивнул — географию в гимназических пределах он еще помнил. Степа же недоуменно покосился на бескрайнюю степь, вопросительно взглянув на брата.
— Пустыня, — пояснил тот. — И довольно страшная, почище наших Каракумов. Летом туда вообще лучше не соваться — барханы до трехсот метров. Да еще двигаются. Представляешь?
Степа такого представить не мог, но ему поневоле стало не по себе.
— Говорят, там много древних городов, — добавила Берг. — Сейчас их не найти — засыпаны песком…
— А чьи это были города? — поинтересовался Арцеулов, с любопытством поглядывая налево, где лежала загадочная пустыня.
— Не знаю… Это было очень давно, еще до монголов. Говорят, здесь до сих пор появляются призраки…
— Конница Гэсэр-хана, — внезапно произнес Богораз.
— Да, — кивнула Берг и замолчала.
Все, даже Лебедев, немедленно заинтересовались, потребовав от студента объяснений. Он недоуменно развел руками:
— Ну, господа, я же не фольклорист! Какой-то очередной народный герой, тибетский, кажется. Или монгольский… Владыка десяти стран света, искоренитель десяти зол, побеждал всяких чудищ, где-то здесь, например, прикончил людоеда Лубсана. Естественно, чародей… Иногда появляется из глубины Такла-Макана со своими нукерами. То ли карать зло, то ли его творить, уж не знаю.
— А ты его видел? — тут же спросил Степа, чувствуя, что равнодушный тон студента явно напускной.
— Я? — без особой охоты откликнулся Богораз. — Видел. Ну всадники как всадники…
Несмотря на всеобщий интерес, студент решительно заявил, что ровным счетом ничего не понимает ни в привидениях, ни в кавалерии, и от дальнейших пояснений отказался. Полковник лишь посмеялся. Берг внешне никак не реагировала на эту байку, а Арцеулов вдруг почему-то поверил. Ему даже показалось, что где-то там, у горизонта, беззвучно промелькнул полупрозрачный силуэт гигантского всадника…
Степа в призраков не верил, но еще раз подумал, что странный студент с вечным бронхитом явно не прост. Здесь, в степи, Богораз вновь напялил на нос нелепые очки, то и дело надрывно кашлял, поминая свою болячку, но Косухин помнил, каким был Семен за штурвалом самолета.
«Ишь, дурака валяет, — вновь подумал Степа. — Бронхит у него! Призраков, понимаешь, видел! Эх, не раскусил я его тогда, на Троицкой…»
Они шли до самого вечера, держась вдоль русла Яркенда. Как объяснил полковник, река вскоре свернет налево, к озеру Челкель, куда они и добирались.
Идти становилось труднее. Степь взгорбилась высокими холмами, твердую сухую землю то и дело сменяли островки вязкого песка, и по-прежнему всюду лежали камни — их было много, словно кто-то специально постарался сделать эти места как можно менее уютными.
— Пожалуй, хватит, — заявил Лебедев, когда они подошли к подножию большого пологого холма. — Станем здесь…
Место, действительно, оказалось удобным. Река была рядом, а на склоне холма чудом уцелели несколько сухих деревьев, вполне пригодных для костра. Полковник назвал этих представителей здешней флоры диковинным словом «тограк», но сухие колючие ветки горели не хуже березовых, у костра сразу же стало уютно. Лебедев пустил по кругу прихваченную из самолета флягу со спиртом. Пару дней назад, среди мертвой ледяной тайги, обжигающая жидкость лишь немного бодрила, прогоняя усталость, но здесь спирт ударил у голову, расслабляя нервы и рассеивая мрачные воспоминания.
Арцеулов сел поближе к огню, засунув руки в карманы полушубка. Хотелось курить, но лень было крутить «козью ногу». На холмы опускался тихий беззвучный вечер, языки огня весело плясали, вздымаясь к черному, покрытому звездной пылью небу. Ростиславу стало хорошо, как давно уже не бывало. Казалось, все страшное уже позади, кончилась проклятая война, и он сидит с дружной компанией старых приятелей, выехавших на увлекательную прогулку на берег загадочной реки. Даже краснопузый Косухин, не поленившийся свернуть гигантскую самокрутку и удовлетворенно пускавший в звездное небо кольца сизого дыма, внезапно показался не смертным врагом, по дикому недоразумению оказавшимся в составе секретнейшей экспедиции, а обыкновенным симпатичным парнем, немного забавным, но смелым и надежным, который не струсит и не предаст в минуту опасности.
Но Арцеулов не позволял себе долго предаваться благодушным мечтаниям. Его война не кончилась, и самое главное еще впереди. Рядом с ним был не славный парень Степа, а опасный умный враг, который выполнял свое задание, не жалея жизни — своей, а если понадобится, и их жизней тоже. Капитан вдруг подумал, что если бы не дикая случайность, и Косухин не оказался братом полковника, он застрелил бы его здесь же, у этого костра. Застрелил бы не из слепой ненависти — такой ненависти к Степе Арцеулов уже не чувствовал, — а по жестокой логике войны. Он представил себе мертвого Косухина, лежавшего здесь, на склоне холма, и внезапно для самого себя обрадовался, что краснопузый и сегодня окажется в живых.
Степа же не ведал о мрачных размышлениях Арцеулова. Ему было просто хорошо. Он жив, брат — в чье воскрешение он никак не мог поверить, как раньше не верил в гибель, — был рядом, а остальное могло подождать до утра…
Берг внезапно рассмеялась и, взвесив в руке фляжку со спиртом, из которой только что отхлебнула, покачала головой:
— Какая экзотика! Воспитанная девушка из хорошей семьи хлещет спирт в компании трех подозрительных мужчин! Ужас, господа!
— А кого из нас вы не посчитали? — поинтересовался Арцеулов.
— Не вас, — вновь рассмеялась Наташа. — Вы, Ростислав Александрович, с вашим вечно мрачным видом немного напоминаете корсиканского разбойника. Я не посчитала господина полковника. Во-первых, потому, что он остается джентльменом даже в пустыне, а во-вторых, всегда благоговела перед кавалерами ордена Александра Невского…
Лебедев чуть смутился, хотя всем было понятно, что девушка шутит. Даже Арцеулову подобное корсиканское сравнение не показалось обидным. Наверно, со стороны он действительно не выглядит особым оптимистом. Между тем девушка передала флягу Степе и вновь покачала головой:
