«Орион» занял места в «Газели». На сиденья передних пассажиров сели генерал Потапов и полковник Тимохин. Колонна из двух микроавтобусов пошла с территории аэродрома. У КПП водитель-прапорщик высадил переодевшихся в штатскую одежду Шепеля и Ларсена с тремя сумками. Михаил достал переданный ему Потаповым сотовый телефон и набрал номер тестя:
– Алло! Приветствую вас, Борис Анатольевич!
– Здравствуй, Миша, здравствуй, дорогой. Прилетел?
– Прилетел!
– Мне Феофанов звонил, говорил, что вы вернетесь сегодня, а вот время не уточнил; так мы с Валей весь день звонка от тебя ждали.
– Я не один, Борис Анатольевич…
– Я в курсе. Анастасия с нами, в московской квартире. Куда мне выслать машину?
– К КПП военного аэродрома.
– Это какого?
– Того, что в Жуковском.
– А, понятно! Немедленно высылаю автомобиль.
– Дайте трубку Вале.
– Да, да, конечно…
Шепель услышал голос жены:
– Миша! Здравствуй, родной!
– Добрый вечер, Валюша. Как ты? Как сын?
– У нас-то все хорошо, а вот у вас на этот раз без крови не обошлось… Я чуть с ума не сошла, узнав, что ваша группа в Чечне столкнулась с крупной бандой и что в группе есть потери.
– Мы были на войне, Валюша. Как восприняла смерть мужа Галина? Глупый, конечно, вопрос, но у нее больное сердце, потому и спрашиваю.
– Как могла воспринять смерть мужа любящая жена? Сознание потеряла, как получила страшное известие. В санчасти помощь оказали. Детей жена Тимохина к себе забрала. Когда я уезжала, Галю домой привели.
– Плачет?
– Нет, молчит! Сидит и молчит.
– Почему ты с ней не осталась? Ведь вы же подруги…
– Мы все подруги. И я осталась бы. Но медики сказали, что мое присутствие нецелесообразно и что они контролируют ситуацию. А затем позвонил Феофанов, попросил, чтобы я выехала к отцу. В Москве узнала о Насте и Ларсене. Думаю, только то, что мне можно знать.
– Ладно, приеду, поговорим. Сына поцелуй.
– Так сам поцелуешь, когда приедешь.
– Тоже верно… Пока, любимая, до встречи.
– До встречи!
– Так, – проговорил Шепель, – машину уже выслали. Учитывая пробки, прибудет сюда не раньше часа. Что делать будем, мой американский френд?
– Не знаю, – пожал плечами Ларсен. – Может, узнаем, есть ли где поблизости кафе?
– И там ты опять увидишь даму, к которой пристают бандиты, и мы вновь устроим драку. Так?
– Я не хочу драки.
– Кто ж ее хочет! Но почему-то в большинстве случаев получается, что без нее не обойтись… Нет, Пол, всякие увеселительные заведения отпадают.
– Что ты предлагаешь?
– Аллейку справа видишь?
– Вижу, – утвердительно кивнул американский сержант.
– А скамейки видишь?
– Конечно!
– У тебя виски есть?
– Я же уже говорил, что есть.
– Так на хрена нам какое-то кафе? Устроимся спокойно на скамеечке, раздавим пузырь вискаря, время и пройдет. Как тебе мое предложение?
– Согласен.
– Еще бы! У тебя нет другого выхода, америкэн бой! Хватай свои сумки и пошли.
– Я смогу взять одну.
Пол поднял согнутую в локте забинтованную правую руку.
– Как баулы набивать, ранение не мешало, а как тащить их – сразу же рана… И кто, по-твоему, должен таскать твои подарки прекрасной Насте?
– Ты. Ты же друг!
– Вот чертила нерусская, знает, на что надавить… Ладно, понесу твои сумки, но помни, тебе это дорого станет.
– Рассчитаемся! – улыбнулся Ларсен.
– Да тебе никаких бабок не хватит рассчитаться со мной.
– Я все помню, Майкл, не надо напоминать мне, что ты спас мне жизнь. И я в долгу не останусь.
– Идем, должник!
Офицеры устроились на второй скамейке, в тени густой акации. Ларсен достал бутылку виски, поднял глаза на Шепеля:
– А из чего пить, нет! Ни кружек, ни рюмок!
– И что? Из горл́а выпьем. В первый раз, что ли? – Михаил открыл бутылку, поднес ко рту, сделал три глубоких глотка. – Ух! Дерьмо, конечно, но пошло хорошо. Держи.
Приложился к бутылке и Ларсен. Потом майор и сержант закурили. Ларсен задумался. Шепель спросил:
– О чем задумался, детина? Да не переживай, все у тебя сложится с Настей, и уже сегодня ночью в шикарных апартаментах ты… этого… того…
– Я думал не о ней.
– Да ты что? А по-моему, ты все время выхода только и делал, что вздыхал о ней…
– Сейчас я думал о последнем бое в овраге у перевала Джикунзи. О Харсоне, Каменеве, Колданове, Баринге…
– Погибших, Пол, не вернешь. Память о них, конечно, хранить надо, но зацикливаться на этом не стоит. Мы люди военные, постоянно под угрозой находимся, такова наша работа. Если только и думать о смерти, то обязательно словишь пулю в ближайшем бою. О смерти думать нельзя, Пол. Наступит время, и она заберет каждого из нас. А пока надо жить!
Шепель отпил еще два глотка.
На аллее показался военный патруль – капитан и двое рядовых солдат-контрактников.
– Черт! Этих артистов нам еще не хватало, – проговорил Михаил, передав бутылку Ларсену. – Добей пузырь, пока ребята из комендатуры кайф не сломали.
– Но мы же в штатской одежде! Какое дело патрулю до штатских? Разбираться с ними – дело полиции.
– Мы в штатском, но территория-то войсковой части, закрытая… Ладно, отобьемся.
Ларсен допил бутылку и бросил ее в урну.
Патруль подошел к майору и сержанту.
– Капитан Симонов! – представился начальник. – Прошу предъявить документы.
– А в чем, собственно, дело?
– Документы прошу предъявить. Вы находитесь на территории войсковой части и нарушаете общественный порядок.
– Чем же?
– Документы! Или я вызову резервную смену караула.
– А может, воздушную или артиллерийскую поддержку вызовешь?
В это время у КПП остановился «Лексус» Туркина.
– Во! Лихо подскочил… – Шепель повернулся к начальнику патруля: – Эта машина, что встала у контрольно-пропускного пункта, приехала за нами, а посему, капитан, мы сваливаем. Так что извини, лови других нарушителей общественного порядка.
– Вы никуда не поедете, пока не будут установлены ваши личности. – Симонов достал портативную радиостанцию.
