– Черт бы побрал твою интуицию, Саня! Она еще ни разу не подводила тебя. Из этого следует что? То, что надо готовиться к войне.
– Как бы чего хуже не случилось…
– Что может быть хуже столкновения группы с бандой «духов», засевшей в укрепленном пункте?
– Не знаю. Не могу просчитать ситуацию, отсюда и беспокойство…
– Ладно, ты тут разбирайся со своей интуицией, а я пойду готовить Кима и Дрозда. С твоим чутьем шутки плохи… Да, а может, тебе с Дрейком насчет предчувствия поговорить?
– Хочешь, чтобы он меня на посмешище выставил? Ему только повод дай…
– С Даком тему обсудил?
– А что сейчас может Джон? Он получил приказ и обязан его выполнять.
– Короче, получается хрень… А может, наши еще сбросят разведданные?
– Может, и сбросят.
Шепель ушел. Тимохин прошел на позицию связистов. Колданов с Крофт пили чай, быстро приготовленный старшим лейтенантом.
– Неплохо устроились, дамы и господа! – одобрил полковник.
– Вам налить чайку? – спросил Колданов.
– Нет, спасибо! Ты мне лучше связь с Крымовым обеспечь.
– Без проблем!
Крофт поставила на землю кружку с ароматным чаем, приготовленным в специальном контейнере-термосе.
– Я отойду, господин полковник, не буду вам мешать…
– Сиди, Лу, ты мне не мешаешь.
– А как же секретность?
– Если я и от тебя еще буду прятаться, то кому тогда из твоих соотечественников мне верить? Отдыхай, допивай чай, пока не остыл.
– Благодарю! – Крофт заняла прежнее место.
В этот момент старший лейтенант Колданов доложил:
– Полковник Крымов на связи!
– Разбудил, Крым? – взял трубку Тимохин.
– Как ни странно, нет. Только что связывался с разведотделом.
– Есть что-нибудь новое?
– Нет, Саня. Спутники по-прежнему видят «духов» только в Купши, и небольшой отряд замечен у Гердеза. Но это могла быть и отара овец.
– Отара овец? Ночью в Гердезе?
– Ну, значит, «духи». Небольшая группа. Скорее всего, люди Ходжани возвращаются откуда-то в Купши и встали на ночевку.
– А в ущелье и в Ханбаке никого нет?
– Не знаю. Спутники ничего и никого ни в ущелье, ни в кишлаке не видели. Только что, говорю, ответ из разведотдела получил.
– А сколько «духов» может быть в Купши?
– Данные разнятся. Но если брать в среднем, то банда штыков в пятьдесят.
– С техникой?
– И с техникой, и с лошадьми.
– Там «духи», а мы идем хрен знает куда и непонятно зачем…
– Саш, не повторяйся. Сам Феофанов ни хрена изменить не может, что ты тогда от меня хочешь?
– Ясности.
– А я не могу прояснить обстановку! Не в моих это силах. Ты лучше скажи, зачем затребовал наведения ракет на район работы?
– А что, американцы навели ракеты?
– Навели. Две мобильные пусковые установки по две ракеты. Так зачем?
– Затем, чтобы в случае чего веселее было подыхать.
– Ты чего, Сань? Ты это брось.
– Я курить бросить не могу, а уж страховаться – тем более… Ладно, Крым, мне все понятно. Ты ничего не знаешь, Феофанов ничего не может сделать, Сержант молчит. Тишь, гладь да божья благодать… Пойду-ка я спать. До связи!
Тимохин отключил трубку, передал ее Колданову, приказав:
– Продолжай держать «Орбиту» в режиме ожидания.
– Есть!
– Что, Алекс, все не совсем хорошо? – тихо спросила Крофт.
– Вот это точное определение – все не совсем хорошо!..
– Сердце подсказывает тебе надвигающуюся беду?
– Ну что ты, Лу! Все будет как всегда, то есть нормально. Не волнуйся, отдыхай. Спальник-то тебе наши дали?
– У меня свой.
– Тем лучше. Отдыхай и не думай ни о чем плохом. Прорвемся.
– Я навсегда запомню это ваше слово – прорвемся… Это как символ победы.
– Или боевой клич индейцев, так?
– Наверное. От индейцев в США только вестерны да осовремененные резервации остались.
– Печально…
– Но факт.
– Спокойного сна, Лу!
– И тебе, Алекс, спокойного сна.
В 14.00 боевые группы «Орион» и «Ирбис» начали выдвижение к указанным целям. Майор Шепель вел передовой дозор, в состав которого входили капитаны Ким и Дрозденко. Первый, используя специальную электронную систему, постоянно проверял дно и склоны Чаракского ущелья на наличие минно-взрывных заграждений. В первые минуты марша аппаратура таковых не фиксировала. Шепель с Дрозденко шли рядом, осматривая склоны и все ущелье впереди. По левой вершине продвигался все же выставленный Тимохиным боец флангового дозора – майор Макаров; тыл прикрывали майор Гарин и прапорщик Чернов; в основной подгруппе шли полковник Тимохин, подполковник Соловьев, прапорщик Санеев, старший лейтенант Колданов и сержант Крофт. Подразделения «Ориона» выдерживали между собой расстояние взаимной видимости.
С первых шагов стало ясно, что Чаракское ущелье довольно сложное для перемещения. Дно усеяно камнями, валунами; склоны то сходятся, то расходятся, образуя довольно широкие и неровные площадки. Шепель, споткнувшись о камень, прикрытый невысоким ползучим кустом, выругался:
– Черт бы побрал этого Дрейка, это ущелье, этот Ханбак и всех «духов» скопом! Чуть ногу не сломал. Вот стало бы тебе, Дрозд, весело?
– С чего мне веселиться?
– Весело в том смысле, что пришлось бы тебе меня на себе тащить. Все время, до самой посадки на борт…
– По очереди несли бы.
– Нет, Дрозд, Тимохин тебя на это дело подрядил бы.
– Почему?
– А кто еще? Ким проверяет ущелье, Макаров поверху идет, Гарин с Черновым в тыловом охранении. Ни Тимохин, ни Соловьев меня не потащили бы – не положено по должности; Крофт – тем более. Санеев долго не выдержал бы. Так что пришлось бы тащить меня тебе, Андрюша, по-любому.
– Ты лучше под ноги смотри.
– Не учи отца детей строгать.
– Так это не я, а ты чуть было дно ущелья носом не пропахал.
