– Как тебе девочка?
– Обычная шлюшка! Такие не в моем вкусе!
– Ой, ой, ой, Володя, а не к такой ли ты на третьем курсе в самоволку бегал?
– Не к такой, Веня!
– Нет, конечно, та шлюхой не являлась, но ладно, пей чай. Мне его из Англии доставляют.
– Вместе со сливками?
– Нет, сливки наши!
– Да? А то я думал, что и сливки из-за «бугра» чартерным рейсом привозят!
Полухаров отпил глоток чая. Поставил чашку на блюдце:
– И как ты только пьешь эту гадость? Или положено по штату?
– Ни хрена ты не понимаешь. Привык к пыльце в пакетиках.
– Это точно! Куда нам до вас!
– Ну, ладно, хватит, не нравится чай, черт с ним, не пей. Расскажи лучше о своей прежней работе, то, о чем можешь рассказать!
Полухарову пришлось на ходу выдумывать себе легенду:
– В общем, спецслужба как спецслужба, с одной только разницей – сфера ее деятельности в основном распространяется на мероприятия вне границ России.
– В смысле? Насколько мне известно, да и политики не устают трещать, что мы за рубежом уже давно не проводим никаких боевых операций!
– На то они и политики, чтобы, как ты выразился, трещать о том, о чем не имеют ни малейшего представления. Мы как работали, так и работаем за рубежом. Ты наверняка слышал о внезапной смерти Президента Урганди, что привело к смене власти в этой стране?
– Слышал. Он, помнится, застрелился.
– Да! Сумел каким-то образом дважды выстрелить в себя. Сначала в сердце, а потом, для верности, и в висок!
– Так это были наши спецы?
– Той операцией непосредственно руководил твой бывший однокурсник! Но, договоримся, я ничего тебе не говорил, ты ничего не слышал. Впрочем, что-либо доказать все равно не удастся. Мы не оставляли после себя ни следов, ни свидетелей. Ни в Урганди, ни в Афгане, оккупированном янки, ни в Ираке.
– То есть ты руководил диверсионным подразделением?
Полухаров уточнил:
– Специальным диверсионно-штурмовым подразделением особого назначения и особо секретного подчинения.
– Хм! Это интересно. Очень интересно. А у нас, в Чечне, боевых операций проводить не приходилось?
Майор солгал:
– Нет! Здесь хватает своих спецов.
Почему лгал Полухаров своему однокурснику? Этого он и сам объяснить не мог. Просто интуиция подсказывала, что надо делать именно так.
Карасев спросил:
– Если не секрет, в каком ты звании?
– Майор!
– Для спецназа неплохо.
– Нормально, только не в плане денежного содержания.
– Да, страна у нас не ценит своих героев. Допускает ошибку. А если все спецы повернут оружие против власти? Что тогда произойдет? Катастрофа! Но… вернемся к нашим овцам. Есть у меня для тебя работа, Володя, есть! Не знаю только, устроит ли она тебя?
Полухаров поинтересовался:
– Что за работа, Веня? Не тяни кота за яйца!
Карасев взглянул на однокурсника:
– Мне нужен человек для выполнения поручений, о которых никто другой в банке знать не должен.
– Уж не желаешь ли ты сделать из меня киллера, дабы отстреливать всех тех, кто станет мешать твоему бизнесу?
– Ты в своем уме?
– А что? Недоброжелателей у тебя наверняка навалом, конкурентов еще больше. Тут как раз нужен диверсант-профессионал.
Банкир поднялся:
– Нет, Володь, мне не нужен киллер. Под тайными поручениями я подразумевал совершенно иное. А именно иногда съездить в тот или иной регион, город, встретиться с нужными мне людьми, связь с которыми я стараюсь не афишировать, что-то передать, что-то получить и привезти в определенное место или сюда в офис.
Полухаров спросил:
– Всего-то? Сколько ты готов платить за эту работу и как часты будут командировки?
Карасев подошел к однокурснику:
– Отвечаю по порядку. Официально ты будешь являться моим советником, ну скажем, по вопросам взаимодействия с партнерами и клиентами. Оклад положу в тридцать тысяч рублей.
– Не густо!
– Подожди! Не перебивай. Кроме оклада и премий в размере от пятидесяти до ста процентов в месяц, ты будешь получать в конверте пять тысяч долларов США. Хочешь в валюте, хочешь, в наших, деревянных, или евро! Кроме того, за каждую командировку буду платить от тысячи до трех тысяч долларов, не считая самих командировочных расходов, пять тысяч рублей в сутки.
Полухаров поднял на однокурсника удивленный взгляд:
– Это ж сколько будет выходить в сумме? В рублях?
Карасев ненадолго задумался. Считал он быстро:
– Примерно от трехсот пятидесяти до шестисот тысяч рублей в месяц, при командировках от одного до трех дней в неделю. Но не менее трехсот тысяч.
– Ни хрена себе! Ты не шутишь, Веня?
Банкир усмехнулся:
– Это небольшие деньги, Володя! Просто ты привык получать копейки и пол-лимона «деревянных» ты считаешь за целое состояние, а это всего лишь около восемнадцати тысяч долларов. У меня есть люди, получающие до пятидесяти штук «зеленых». И они не входят в руководство банка. Названные суммы – это начальная твоя зарплата. В дальнейшем вознаграждение будет увеличиваться, естественно, при условии выполнения тобой своих обязанностей. А ты сможешь легко их выполнять. Число командировок может варьировать от одной-единственной в месяц до трех в неделю. Последнее как исключение. Но оно возможно. И никакого, поверь мне, криминала, хотя иногда тебе придется контактировать с весьма мутными типами. К сожалению, сейчас без этого не обойтись. Контакт с ними мера вынужденная и с нашей стороны никакого нарушения закона не имеющая.
Полухаров спросил:
– А если все же придется решать задачи в обход законов, тогда что?
Карасев пристально посмотрел на майора, и Владимир впервые увидел, сколь жесткий взгляд у человека, которого хорошо, как ему казалось, знал:
– А если все же придется делать то, что идет вразрез с законами, то это будет обсуждаться отдельно!
– Ну что ж! Отказаться от подобного предложения – значит быть полным кретином. Я согласен, Вениамин Леонидович, ведь теперь так мне придется обращаться к тебе, Швабра?
– Только в присутствии других. Наедине мы по-прежнему на «ты», и можешь продолжать называть меня Шваброй. Не поверишь, но эта кличка не вызывает раздражения. Она напоминает о тех поистине счастливых годах обучения в училище. Самых светлых годах в этой жизни. Знаешь, я часто вспоминаю курсантскую юность. Как же она была прекрасна. Сложна, но прекрасна. Я бы сейчас все свои деньги отдал, чтобы вернуться молодым курсантом в нашу казарму у розария и начать все сначала, с курса молодого бойца. Но это невозможно! Ты мне не веришь?
