В глубине души Пустельга ощущал нечто похожее на угрызение совести: ведь сам он даже не заглянул в бессмертное творение Виктора Гюго, да и, честно говоря, не очень верил в подобные психологические эксперименты. Вероятно, Прохор был того же мнения.
– Ну… В общем… Товарищ старший лейтенант, а может, не надо? У меня тут есть соображения по группе Фротто. Может…
– Прохор! – строго заметил Сергей, ощущая себя лицемером.
– Ну, прочитал… Так точно… – Последовал тяжелый вздох.
– И что скажете?
– Ну… Виктор Гюго – прогрессивный французский писатель прошлого века… Боролся с этой… реакцией, но недооценивал роль классовой борьбы…
– В самую точку, товарищ лейтенант, – не преминул ввернуть Ахилло. – Ой, недооценивал!
– Михаил! – еще более строго произнес Пустельга. Ахилло смолк.
– Был политическим эмигрантом… – смущенно продолжал Карабаев. – Роман этот… «Девяносто третий год» написал, борясь с монархистами в период так называемой Третьей республики…
Сергей вдруг представил, как усидчивый Прохор конспектирует предисловие к роману. Зрелище выходило мрачным…
– В романе «Девяносто третий год» речь идет о событиях Французской буржуазной революции…
– Великой Французской… – вновь не удержался Ахилло.
– Товарищ старший лейтенант, – голос Карабаева внезапно окреп и приобрел уверенность, – наш вождь и учитель товарищ Сталин пишет, что Французская революция в силу ее буржуазной сущности не может называться великой. Великой является только одна революция ~ Великая Октябрьская социалистическая…
Ай да Прохор! Пустельга был рад, что излишне нахальный орденоносец получил подобный щелчок. Карабаев же, разгромив оппонента идеологически, вновь вздохнул и продолжил:
– Ну там, стало быть, говорится о борьбе с местной контрой. Начинается роман с отплытия шпионского корабля под названием…
– Стоп! – Перспектива выслушивать содержание книги в пересказе бывшего селькора не вдохновляла. – Прохор, мы же не на уроке! Вот Лантенак… Что вы о нем скажете?
Карабаев на миг замялся, а затем проговорил четко и без заминки:
– Лантенак не имеет возраста. Лантенак – чужой. Лантенак призывает англичан. Лантенак – это иноземное вторжение. Лантенак – враг родины. Наш поединок может кончиться лишь его или моей смертью…
– «Запомни, Говэн, эти слова», – негромко добавил Ахилло, и тут только Сергей сообразил, что Карабаев дословно цитирует текст романа. Похоже, на память лейтенанту жаловаться не приходилось.
– Ну вот! – обрадованно воскликнул Пустельга, сожалея, что сам не перечитал книгу. – Как вы думаете, почему глава «Вандеи» назвал себя Лантенаком?
– Да не понял я! – огорченно вздохнул Прохор. – Ведь чего получается, товарищ старший лейтенант? Ну будь я, к примеру, этой контрой. Надо мне выбрать кличку. Так я чего б подобрал – какого-нибудь мужика симпатичного, приятного…
– В точку смотрите, Прохор! – вновь не удержался Михаил, но после предостерегающего жеста Пустельги послушно умолк.
– Этот Лантенак… Он ведь этот… отрицательный персонаж, так? – Карабаев немного оживился и даже сделал неудачную попытку подкрепить свои слова каким-то странным жестом. – Чего товарищ Гюго пишет? Лантенак этот женщин расстреливает, детей сжигает… А чего в конце концов? Племянник вместо него под высшую меру пошел – а он и не отказался, будто не сам согрешил! Пусть другие подыхают… Не, не хотелось бы мне Лантенаком называться, будь я даже самая контра! Вот чего…
Пустельга удивился – он не ждал от Прохора подобных рассуждений. Зато Ахилло был с ним вполне согласен:
– Правильно, товарищ лейтенант! Ведь если верить донесениям Тургула, участники «Вандеи» носят клички, взятые из реальной истории. И только руководитель – почему-то имя литературного персонажа, вдобавок весьма неприятного типа. Одно из двух:
либо для того, чтоб нас подразнить, – но тогда они, выходит, знают о наших людях в окружении Тургула. Либо нас просто дурят…
– Вот я товарищу старшему лейтенанту сразу же сказал… И вы, товарищ Ахилло, подтвердили:
не так тут что-то. Они, гады, не просто дурят. Они, сволочи, издеваются! Еще бы Красными Шапочками назвались!
Сделав такое умозаключение, лейтенант вновь нахмурился.
– Постойте, постойте, товарищи – Подобного результата их литературных штудий Сергей не предвидел. – Но ведь «Вандея» существует! Существует-и действует!
– Существует какая-то очень активная нелегальная группа, – кивнул Ахилло. – Которая прекрасно проводит операцию прикрытия. И я очень хотел бы знать, что в нашей информации правда, а что – липа…
– «Вандея» существует, – повторил Сергей. Скепсис Михаила-Микаэля начинал его раздражать. – Существуют Лантенак, Фротто, Кадудаль. Будем исходить из этого. Будем искать…
– Пятилетку – в четыре года, – пробормотал Ахилло, но Сергей сделал вид, что не расслышал.
Нет, у него что-то не выходит. Хорошая идея ~ психологический портрет врага – оказалась на деле неосуществимой. Но почему и Михаил, и Прохор сомневаются? Конечно, они дольше работают по «Вандее», но Сергей знает те же факты, читал те же документы…
Рабочее совещание явно застопорилось. Пустельга уже хотел было дать слово Прохору с его новыми идеями по группе Фротто, как вдруг негромко звякнул телефон. Сергей поднял трубку:
– Да? Пустельга слушает!
– Сергей Павлович, это вы? Голос был женский. От неожиданности Сергей даже привстал:
– Да, это я… А кто…
– Сергей Павлович, это Вера. Вера Лапина. Я хотела… Я хотела поблагодарить вас. Вы… Спасибо вам! Я… Извините, у меня нет нужных слов… Я… я вам еще позвоню…
Давно гудел отбой в трубке, но Пустельга медлил, все еще сжимая ее в руке. История, о которой он хотел забыть, вновь выплыла наружу. Этого звонка он не ожидал. Пакет Сергей отдал Ахилло, велев лично занести актрисе и ни при каких обстоятельствах не упоминать ни его, Пустельги, фамилии, ни, само собой, обстоятельств, при которых получены документы. На следующий же день Ахилло выполнил это несложное поручение, и Сергей был уверен, что больше никогда не услышит о Вере Лапиной.
– Нет, все в порядке… – Кажется, Ахилло его о чем-то спрашивал, но Пустельга даже не расслышал. Он наконец повесил трубку и понял, что рабочее настроение сгинуло окончательно. Надо сначала разобраться с этим нелепым звонком…
– Товарищ лейтенант, вы… Вам, кажется, надо было в следственный отдел.
Карабаев обиженно засопел и встал:
– Не надо мне в следственный отдел, я и так выйду…
Вот черт! Не хватало еще, чтобы парень обиделся! Наверно, Прохор решит, что ему здесь не доверяют. Но не мог же Сергей посвящать лейтенанта в эту историю!
– Что? Волков? – резко бросил Михаил, когда за обиженным сибиряком закрылась дверь. Пустельга помотал головой, не зная, с чего начать. Спрашивать Михаила, нарушил ли тот его приказ? Но ведь как-то надо разобраться!
