Но Климов своего мнения не изменил:
– И все же, Сава, не спеши радоваться. Вспомни, скольких невинных людей вместо истинных маньяков к стенке поставили? Ты сам разберись со всем! Следакам, им лишь бы дело закрыть! А возможный настоящий убийца радоваться будет и станет в сотни раз опаснее!
Савчук ответил:
– Вот так всегда! Тебе, Клим, лишь бы настроение испортить.
– А с чего оно у тебя, Леня, может быть хорошим? С того, что еще одну женщину какой-то ублюдок на тот свет отправил, перед этим заставив пережить страшные страдания? Мое мнение, если хочешь его знать, дело здесь нечисто, чую я какой-то подвох, Сава!
Катя, начавшая готовить мужу завтрак, спросила из кухни:
– Что там у Савчука произошло, Саша?
– Леня сообщил, что маньяка, который терроризировал город, с поличным взяли.
– Правда? Ну и слава богу! Давно пора было отловить этого нелюдя!
– Кто бы спорил, Катя, но маньяка истинного, а я что-то сомневаюсь, не знаю почему, но сомневаюсь, что милиция взяла того, кого следовало бы взять!
День в офисе прошел спокойно, посетителей не было.
Климов посмотрел на часы, закурил. Ему не давала покоя новость из поселка Садового. По времени предполагаемого убийцу уже должны были допросить.
Александр вызвал друга по сотовому телефону.
Голос подполковника отчего-то утратил прежний утренний оптимизм:
– Раскололи маньяка?
– Нет, твердит одно и то же, ничего не помнит после того, как девушка вышла в туалет, а он начал уборку в комнате. Потом провал в памяти! Очнулся, медсестра мертва, а он на полу в луже крови голый и с ножом в руках, которого у него никогда не было. Клянется, что убить Валентину не мог. Объяснить происшедшее не может. Вот и все его ответы на вопросы следователей. А вообще, он еще не в себе. Сейчас над ним психиатры колдуют. Что еще? Экспертиза нашла у него в крови убойную дозу спиртного, хотя сторож утверждает, что этот Полонин пил граммов по пятьдесят за раз. Этот же охранник говорит, что врач за все время, пока они знакомы, а это два с небольшим месяца, и выпил на дне рождения первый раз. А до этого даже к пиву был равнодушен. После психиатров вновь допрос. Проведу сам.
Климов спросил:
– Ты на месте преступления был?
– Был.
– И какие выводы сделал?
Савчук раздраженно попросил:
– Слушай, Клим, давай хотя бы на время закроем эту тему? Извини, но мне не до твоего любопытства. Как только чего путного добьемся, я тебе сообщу, лады?
Позвонил Савчук утром следующего дня.
– Привет, Клим! – Голос его звучал хмуро.
– Привет, – ответил Александр, – что, плохие вести?
– Хуже некуда! Полонин этой ночью покончил жизнь самоубийством.
Климов, никак не ожидавший такой развязки, спросил:
– И как же это ему удалось сделать в одиночной камере под особым наблюдением специальной охраны?
– Изобретательным оказался, мать его... Поздно вечером попросил у охранников карандаш с бумагой, сказал, заявление надо написать. Эти мудаки из СИЗО и повелись, пошли ему навстречу, объясняя, что, мол, думали, признанку маньяк накатает. Ну, Полонин и накатал. Сначала две записки матери и жене, что никого не убивал, ни в чем не виноват, объяснить произошедшее не может. И не может жить, не имея возможности оправдаться. А потом карандаш себе в горло и вогнал!
Климов задумался, проговорив спустя минуту:
– Да, дела! И что ты, Сава, обо всем этом думаешь?
– Ничего не думаю! Чего теперь думать? Прокурор настаивает на закрытии дела, признав убийцей Полонина. Петров сомневается, но и ему лишние хлопоты ни к чему...
– Все ясно, – проговорил Климов, – что ж, поздравляю! Только мне очень интересно будет взглянуть тебе в глаза, если преступления подобного рода вскоре продолжатся!
Савчук огрызнулся:
– Да иди ты, Клим, со своим карканьем! Думаешь, я не понимаю, что произойдет, если Полонина подставили, а маньяк остался на свободе? Но что делать-то? Кого искать? Только и остается, что ждать, как оно все сложится дальше! Но под маньяка, если принять версию, что мы взяли того, кого надо, может начать работать еще какой-нибудь псих! Таких случаев в практике было предостаточно!
– Э! Нет, Сава! Конечно, очередной псих, как ты говоришь, может объявиться и начать действовать под маньяка! Вот только точно скопировать почерк предшественника он не сможет! И ты, как опытный мент, и я, как бывший разведчик, об этом прекрасно знаем. Нет, Леня, если Полонин был на самом деле невиновен, то скоро мы узнаем об этом. Совсем скоро. Закрывать дело нельзя, попробуй убедить в этом генерала.
17. КЛИМОВ
Неожиданный заказ
Около десяти часов в дверь офиса Климова постучали.
– Открыто, – крикнул Александр.
В кабинет вошла женщина лет пятидесяти в черной траурной одежде.
– Здравствуйте. Меня зовут Лидия Ивановна Полонина.
– Понятно! Ну а меня Александр Юрьевич Климов.
– Сейчас наша фамилия склоняется на все лады и всеми, кому не лень. Как же, Евгений, мой сын, – маньяк!
Женщина поднесла к глазам платок.
– Может, приготовить кофе или чаю?
– Спасибо, Александр Юрьевич, но я пришла не за этим!
Климов ответил:
– Это я уже понял, но, извините, почему вы пришли именно ко мне?
Лидия Ивановна ответила не раздумывая:
– Я слышала, что вы бывший офицер, прошедший Афганистан. Откуда я это узнала, не столь важно. Важно то, что и мой муж, отец покойного Евгения, был военным, летчиком, командиром вертолетной эскадрильи в том же Афганистане, будь он проклят!
Климов спросил:
– Ваш муж погиб там?
– Да! – Помолчав, объяснила: – Ему до возвращения в Союз оставалось менее недели, когда он в паре с другим вертолетом вылетел на боевое задание. Хотел проститься с этим чужим, но, видимо, ставшим для него родным небом. Их полет длился двадцать минут. Неожиданный обстрел с земли повредил ведомую машину, и подчиненным Виталия, так звали мужа, пришлось совершать вынужденную посадку. К подбитому вертолету сразу же устремились душманы. Муж мог улететь и вернуться домой живым... Но не таков был его характер, и он принял решение посадить свой вертолет, чтобы забрать ребят с подбитой машины! Но и его «вертушку» уже при подъеме враг вывел из строя! Четверым летчикам пришлось принимать свой последний бой на земле! Мне об этом рассказали офицеры, доставившие гроб с его останками. Позже в военкомате мне вручили орден Красного Знамени, его последнюю, посмертную награду.
