Климов, нависнув над насильником, спросил:
– А ты, ублюдок, обезболивал жертвам наносимые раны? А? Молчишь? Так и заткнись насчет этого! Быстрее все выкладывай, и избавишься от страданий! Продолжай, друг!
Последняя фраза относилась уже к Володину.
Тот сказал, глядя на маньяка:
– Мы тебя внимательно слушаем! Только перед началом исповеди представься, расскажи о себе, где родился, учился, жил, работал. Начали!
Виктор включил диктофон.
И монстр, пересиливая сильную боль в ногах, заговорил.
Говорил он быстро, но внятно, описывая в подробностях убийства и насилия, совершенные им, Георгием Буровым. Он рассказывал обо всех своих жертвах, даже тех, о которых Климов и не слышал, так как совершались они в других регионах. Не забыл маньяк и о милиционерах с их подставными свидетелями. Замялся только, излагая насилие над медсестрой и подставой своего однокурсника. Закончил эпизодом на даче в пригороде Переславля, где остался обезображенный труп проститутки Светки.
– Там эта... шлюха и сейчас сидит на опоре перед камином! Все! Я рассказал все! Делайте что хотите, но уберите эту боль!
Володин выключил диктофон, указал жестом Климову, чтобы тот вышел из-за кресла. Александр же, представляя, что последует дальше, предпочел вообще покинуть гостиную.
Виктор, проводив взглядом бывшего командира, встал, поднял «бизон».
– Что ж, как говорится, каждому свое! Ты посягнул на жизни ни в чем не повинных людей! Ты изощренно издевался над ними, получая от этого сатанинское наслаждение, удовлетворяя животный инстинкт самца. И сейчас получишь за все сполна – полный расчет!
– Это не я убивал, – заявил вдруг Буров и объяснил: – Это... зверь, который все время жил во мне... вот его вам уже не убить... он сбежал трусливым шакалом! И... скоро найдет новое тело! Насилие повторится... оно вечно, как и сама жизнь... появятся...
Володин не стал слушать бредни сумасшедшего маньяка.
Двумя пулями он прострелил насильнику промежность. Глаза Бурова широко раскрылись, но закричать он не успел.
Виктор, бросив в кресло пистолет-пулемет, вытащил свой десантный нож, подошел к монстру и отработанным движением, подняв за волосы голову, полоснул клинком по горлу. Из широко и глубоко раскрывшейся раны хлынула черная кровь. Безумная голова Бурова так и осталась отброшенной на подголовник, с устремленными вверх стекленеющими глазами.
Володин вытер нож о дорогой шелковый халат слабо дергающегося в предсмертных судорогах тела Георгия Бурова, вложил его в ножны. Закинул за спину «бизон», разбил настольную лампу. Затем с нижней полки столика взял несколько бутылок пахучего коньяка, облил им то место, где они с Климовым могли оставить следы, вышел в коридор.
– Все? – спросил Александр.
– Все, командир! Валюша отмщена, как и десятки других жертв этой мрази. Следуй на выход, я залью отход коньяком, чтобы менты твоего друга не смогли применить поисковых собак.
Климов, а следом и майор вышли на лестничную площадку. Перед тем как прикрыть дверь, Виктор вылил остатки последней бутылки на порог, бросив ее в коридор квартиры мертвого маньяка.
Затем они спустились по лестнице вниз. Сразу же свернули влево, к трансформаторной будке. От нее прошли к Промышленной улице, где Александр оставил свою «девятку».
Климов набрал по сотовому телефону Бурова, который прихватил с собой, «02».
Ему ответил дежурный офицер.
Александр передал сообщение:
– На улице... в доме №... в квартире №... принадлежащей некоему Бурову Георгию Петровичу, совершен акт возмездия. Буров, он же истинный маньяк, вместо которого был задержан врач Полонин, уничтожен. На столике в зале оставлен диктофон, кассета в нем поможет вам разобраться во всем.
Климов, выключив телефон, бросил его под колеса машины.
Со своего мобильника вызвал Савчука.
– Да? – сразу ответил подполковник, он ждал этого звонка.
– Игра, Сава, окончена, маньяк отправился на небеса!
– Милицию к нему на хату вызвал?
– Да!
– Понял! В подробности можешь не вдаваться, их мне доложит следственная бригада.
– Там диктофон с интересной записью. Все! Конец связи! Мы уходим!
– До встречи утром, Клим!
Александр повернулся к курившему молча Володину, спросил:
– Ко мне, Витя?
– Нет, на вокзал! Через полчаса электричка на Мичуринск. На ней и поеду! Оттуда в Ростов. Ну, а дальше через штаб округа – в Чечню, в отряд! Здесь мне больше делать нечего! Проститься с изуродованной Валей не в моих силах, не хочу видеть ее мертвой! Пусть в моей памяти она останется живой, пока жив я!
– Что, вот так и уедешь?
– Вот так и уеду! Ты за меня попрощайся со всеми, кого я узнал здесь, поблагодари жену и Савчука! Пойми, Сань, не могу я оставаться здесь!
Климов вздохнул:
– Что ж, пусть будет по-твоему!
Александр проводил майора. Смотрел вслед поезду, пока не скрылись в темноте ночи габаритные огни.
Начинало светать. Ехать домой не имело смысла. Климов развернул «девятку» на привокзальной площади и направился к офису. Там, устроившись в своем кресле, положив ноги на стол, вздремнул.
* * *
В восемь утра позвонил Савчук.
– Привет, Клим!
– Привет!
– Был я ночью на хате Бурова. Ну и разделал этого маньяка твой разведчик!
– Закон спецназа – на нанесенный удар отвечать еще более сокрушительным ударом!
– Да, крутые ребята у вас в спецназе!
Климов спросил:
– Ты мне только за этим и звонил?
– Не только за этим! Хочу сообщить, что пленка в диктофоне оказалась ценной и полностью подтвердила то, что именно Буров являлся маньяком. На указанной им даче действительно был обнаружен труп молодой девушки, проститутки из агентства «Лакомка», пропавшей несколько дней назад. Возьмемся мы теперь за эти «Лакомки», «Власты», «Ягодки», мать их! А Виктор с тобой?
– Уехал. Ночью. В Чечню. А что, ты хотел поговорить с ним?
– Попрощаться хотя бы, но и от разговора не отказался бы.
– А ты, друг, не забудь о реабилитации Полонина. Уж как вы с Петровым сделаете это, не знаю, но сегодня же необходимо во всеуслышание заявить о его невиновности! Мы же взяли деньги с матери погибшего врача не только за то, чтобы лишь найти и покарать настоящего убийцу, но и за посмертную реабилитацию Полонина. Перед прессой об этом надо заявить так, чтобы весь город узнал о невиновности врача.
