Воронцова поднялась.
— Ну, что у вас, Ольга Дмитриевна? Шифрограмма?
— Так точно, прошу!
Прапорщик передала подполковнику лист стандартной бумаги. Андрей прочитал:
«Совершенно секретно! По ознакомлении уничтожить!
Бригадир — Утесу.
Завтра утром командиру прибыть в Новоярск. На имя Коломийца Петра Петровича будет забронирован номер 214 в гостинице «Лучезарная». Там в 10.00 ждать меня.
Бригадир».
Командир спецназа проговорил:
— Интересно! Личная встреча? Ну что ж… Ольга Дмитриевна, достаньте, пожалуйста, из сейфа паспорт на фамилию Коломийца!
Кудреев перелистал документ, в котором была вклеена его фотография, поблагодарил:
— Спасибо! И передайте ответ!
— Минуту! Готова! Диктуйте!
«Совершенно секретно!
Утес — Бригадиру.
Завтра в 10.00 Петр Петрович Коломиец будет ждать гостя в номере 214 гостиницы «Лучезарная» в Новоярске!
Утес».
Воронцова быстро набрала текст и передала его по секретной связи. Взглянула на Кудреева.
— Разрешите вопрос, товарищ подполковник?
— Слушаю.
— Вы чем-то на меня обижены?
— В смысле?
— В прямом. Слишком сухо обращаетесь со мной.
— Служба — это не вечеринка. А обижаться на вас, Ольга Дмитриевна, у меня нет никаких оснований, тем более это и не в моих правилах. Занимайтесь делом. Завтра, с утра и до моего возвращения, все вопросы по линии секретной части, если они возникнут, решать с начальником штаба.
Кудреев вернулся в подразделение. Командиры групп построили личный состав для учебных занятий. В канцелярии командира отряда ждал Щукин. Он спросил:
— Какие новости, Андрей?
— Бригадир вызвал на личную встречу в Новоярск, завтра. Посему позаботься, чтобы к поездке подготовили нашу штатную «Волгу».
— Сделаем. Одно непонятно, с чего это генерал решил лично наведаться в регион?
— Ну, Витя, у него дел много, здесь в том числе! Ты, помнится, хотел о чем-то поговорить со мной?
Начальник штаба прошелся по канцелярии.
— Видишь ли, Андрей, мне совершенно случайно стало известно о том, что ты вчера побузил в кафе.
Кудреев взглянул на заместителя:
— Если тебе стало известно об инциденте в Доме офицеров с самого утра, то это далеко не случайно. Ты не скажешь, от кого получил эту информацию? — Ни от кого конкретно. Просто шел в подразделение, а впереди офицеры рембата. Так вот они активно обсуждали, что командир спецназа вчера поздно вечером чуть ли не разгромил все кафе.
Андрей усмехнулся:
— Витя, если я хотел бы что-то разгромить в этом гарнизоне, то будь уверен, сделал бы это! И ты об этом прекрасно знаешь. Ничего особенного в Доме офицеров не произошло. Да, я прилично выпил, а бармен неудачно пошутил, в результате получил внушение. Вот и все. И хватит об этом.
— Но по городку поползли слухи!
— И черт с ними! Плевал я на все сплетни!
— Как бы дальше гарнизона молва не ушла.
— Тебя это волнует?
— А тебя нет?
Кудреев подошел к первому помощнику, проговорив:
— Меня больше волнует другое. А именно — боеготовность подчиненного мне подразделения и то, с чем прилетел к нам Бригадир… остальное — шняга! На слухи не обращай внимания. Это самое лучшее, что можно сделать, чтобы не дать им постоянно преследовать тебя. И давай по службе. Ермолаев закончил передачу дел Воронцовой?
— Так точно, он уже в отделении Артемова.
— Почему же я не видел акты?
— Когда? Вчера? По-моему, вчера тебе было не до них! Могу представить их сейчас.
— Будь так любезен, представь.
Начальник штаба вышел из канцелярии. Кудреев закурил. Не успел он докурить сигарету, как в дверном проеме возникла фигура майора Федоренко.
— Разрешите, товарищ подполковник?
— Заходи. Что у тебя?
Майор большим пальцем указал за плечо, объяснив:
— Там, Шеф, в курилке у второй роты, офицеры рембата слишком шумно обсуждают то, что вы вчера в кафе шухер устроили.
— Ну и что?
— Вы не подумайте, я зашел не для того, чтобы известить вас об этом. Просто хотел спросить: не пора прекратить весь этот ненужный базар? Мало ли какие дела в отряде, будут еще эти «баллоны» обсуждать самого командира!
— И что ты предлагаешь сделать конкретно?
— Поговорить с рембатовцами. Всего лишь поговорить, Шеф.
Подполковник отрицательно покачал головой:
— Представляю, что это будет за разговор. Нет. Ничего не предпринимать. И вообще, почему ты не занимаешься со своей группой?
Кудреев, отпустив командира второй диверсионной группы, вышел из канцелярии. Отсеки казарм были пусты. Подполковник прошел к учебному классу, бывшей Ленинской комнате, присел там на краешек стола. Настроение было ни к черту. И без того на душе кошки скребут, так кто-то еще пытается раздуть конфликт в кафе. Кому это надо? И от кого пошла в городок информация? Хотя здесь все было ясно. Либо от Костика-бармена, либо, что более вероятно, от официантки Людмилы.
Мстит она ему за грубое равнодушие к ее персоне. Не иначе. Может, встретиться с ее супругом и поговорить по душам, раскрыв начфину глаза на спутницу жизни? Но… это будет некрасиво, грязно. Нет, сей маневр отпадает. Остается надеяться, что Бригадир назначил завтрашнюю встречу для постановки очередной задачи на действие в Чечне. Уж лучше в горы, в бой, чем шарахаться тут, следя за каждым своим шагом, за каждым без всякого умысла брошенным словом.
В класс заглянул Щукин:
— Ты перебрался сюда, Андрей Павлович?
— Документы принес?
— Так точно! Вот акты, в трех экземплярах.
Кудреев не глядя утвердил их, передал обратно начальнику штаба.
— У тебя есть еще что на подпись?
— Еще приказ.
— Он готов?
— Конечно, вот.
Щукин протянул командиру еще один лист. Командир отряда подписал и его.
В 11.00 позвонил Воронцов.
— Андрей?
— Слушаю, Дима.
— Ты мог бы зайти ко мне?
— В штаб?
— Да.
— Сейчас буду. Кудреев прошел к управлению ремонтно-восстановительного батальона. Помощник дежурного по части проводил его в кабинет Воронцова.
Войдя в помещение, Андрей спросил:
