Одновременно с выстрелом взрыв огромной мощности взвился крутящимся огненно-черным грибом, уходя все дальше ввысь. Не выбросив из своего плена даже мелких осколков, только обдав офицера сильным жаром. Все в эпицентре взрыва сгорело, оплавилось, превратилось в труху.
Евсеев доложил «Первому» о захвате боевиков, Карельского и Хованского. Операция по ликвидации крупной преступной группировки Сулейманова – Джалиля – Абдуллы и их приспешников была удачно завершена.
Подполковник Кулагин доложил об этом генералу Власову, затем попросил связать его по спутниковой связи с Моздоком, с полковником Мовяном.
Тот ответил сразу, и в голосе его чувствовалась напряженность:
– Полковник Мовян на связи!
– Здесь подполковник Кулагин!
– Здравствуй, дорогой, слушаю тебя!
– Докладываю и вам, знаю, что ждете от меня новостей.
– Еще как ждем!
– Провели операцию по нейтрализации бандитской группировки Сулейманова. Провели успешно! Часть бандитов уничтожили, часть сама сдалась! Джалиль, Абдулла убиты в ходе столкновения. Вишняков, он же Жилин, покончил жизнь самоубийством.
– Вот, значит, как…
– Астафьев там далеко?
– Да тут он, у меня в кабинете.
– Разрешите с ним переговорить?
– Ну какой может быть разговор? Передаю трубку.
– Володя? – раздался голос Астафьева. – Рад тебя слышать. По вашему с Мовяном диалогу понял, что накрыл ты их там всех.
– Ну, не я накрывал, а ребята из спецназа. Я только руководил операцией. А это, ты сам знаешь, не одно и то же.
– Ну-ну, не скромничай! Акция же со всеми вытекающими из этого последствиями висела персонально на тебе?
– На мне, вот и сделал, что смог. Я тебе вот что хочу сказать. Живыми из главарей взяли только Карельского с Хованским, Рудакова еще, но он вроде как свидетель больше, хотя свидетель ценный. Главное, Жилина твоего взять не удалось. Застрелился в собственном кабинете. Ты уж там дочь его подготовь. Все же как-никак, но он воспитал ее.
– От позора решил уйти? А может, это и к лучшему. Затянулось бы все на года, и Вику постоянно таскали бы. А так закроют дела и по прииску, и по нынешней ситуации, и точка! Правильное он принял решение, быть может, единственный раз в своей жизни поступил порядочно!
– Ну ладно, Егор, разбирайся там и возвращайтесь! Да, мы тут борт в Моздок организуем, не только, конечно, за Сулеймановым, но заберем и его этим рейсом. Так что можешь воспользоваться моментом, я начальника конвоя и пилотов предупрежу, заберут вас с собой! Да и Вика здесь нужна, хотя бы предварительный допрос провести, связав с Сулеймановым на очной ставке.
– Володь, ну что ты такой настырный? И бестактный к тому же. Женщина такой стресс перенесла, ей сейчас покой нужен, ласка, если хочешь, а тебе лишь бы быстрее на допрос!
– Ты не понял меня, Егор! Я же не настаиваю. Поступайте как знаете, но как только будете в Москве, прошу уж сообщить мне об этом. Все равно этого не избежать, так не осложняйте мне работу.
– Вот это обещаю. Да, Володь, просьба у меня к тебе одна.
– Говори, все, что в моих силах, сделаю.
– Это в твоих силах. Ты когда ко мне домой заходил, после «Чертова колеса», соседку мою встречал?
– Нину?
– Значит, встречал!
– Встречал. Мы долго о тебе говорили, любила она тебя, да и любит до сих пор. Очень переживает…
– Знаю я это все! Ты заскочи к ней по случаю, а? Скажи, жив я и здоров. Сделаешь?
– Сегодня же вечером и заеду.
– Ну тогда все. Мовян тебе не нужен?
– Передай ему привет и благодарность за тебя.
– Передам. Ну все. До встречи, Володя.
– До встречи, Егор.
Астафьев закурил, взглянул на Вику, которая присутствовала при разговоре. В ее взгляде сквозил молчаливый вопрос. Мовян, поняв ситуацию, тактично вышел из кабинета, оставив их одних.
Вика спросила:
– Отец погиб?
– Да, Вика. Застрелился! Извини, утешать тебя не буду, соболезновать тоже, уж слишком много зла он причинил людям, да и мне лично. Но тебя понимаю и не осуждаю.
Вика смахнула слезинку с глаз.
– Ничего, Егор, ничего! Это моя печаль! Она пройдет! После всего, что было. Ведь в том, что меня похитили, была и его вина?
– Была, конечно, но я уверен, что он не хотел этого.
– А что это за соседка еще, о которой ты так печешься? – неожиданно сменила тему Вика, и в голосе ее прозвучала ревность.
– Соседка? Обыкновенная, в чем-то счастливая, в чем-то по-своему несчастная женщина. А если сказать короче, просто хороший человек.
– И, конечно, без мужа?
– Ну какое это имеет значение? Для меня она всегда была лишь соседкой, хотя, не скрою, ко мне она относилась несколько иначе.
– Главное, что ты не относился к ней иначе!
– Вика, как это понимать?
– Не знаю. Пока не знаю.
Вошел Мовян:
– Не помешал, молодые люди?
– Нет, конечно, что вы, товарищ полковник!
– Вы уж извините, ребята там внизу вас ждут, просили поторопиться. И еще, Егор, предложение мое остается в силе.
– Какое предложение? – подозрительно спросила Вика.
– Да вот, сманиваю твоего спасителя к себе.
– Не надо! – Голос женщины обрел жесткие нотки, и это было неожиданно. – Он уже навоевался!
– С каких это пор ты стала решать за меня мои дела, девонька? – нахмурился скорее играючи Егор.
– А я ничего и не решаю. Просто констатирую факты.
– Попал ты, Егор, это я тебе, как старый женатик, говорю, – улыбнулся полковник.
– Ну зачем вы так? – смутилась Вика. – Я абсолютно ничего такого не имела в виду.
– Конечно, Вика, как же иначе? – продолжал по-доброму, понимающе улыбаться Мовян. – Ну что, идемте, провожу вас.
Полковник, Егор и Вика вышли из штаба, где возле «Нивы» с небольшими дорожными сумками стояли Краснов и Турчин. Галкин с утра улетел на родину подвернувшимся кстати транспортником.
– Ну наконец-то! Ну что там, в Москве, Егор? Не подвели местные «спецы»?
– Не подвели. В Златоглавой все как надо!
– Ну и хорошо! Поехали, что ли? – предложил Краснов.
– Загружайтесь!
Бросив сумки в багажник, офицеры подошли к Мовяну, простились.
