— Ну, давай, не тяни!
Александр рассказал Гурееву о действиях Трофимова перед выходом взводов на плановую разведку и о том, что тот накануне выхода лично инструктировал и Листошина, и Гудилова. Сейчас Александр вспомнил, что бывший замполит посоветовал заместителю командира роты провести разведку одновременно и на хребтах, и внизу, в кишлаке. Гуреев спросил:
— Разве это не общепринятая тактика?
— Да, в таком режиме мы и работаем, только на хребты направляем не более двух-трех человек. А Гудилов раньше никогда самостоятельно не выходил на разведку, поэтому мог понять Трофимова дословно, а тот и предложил использовать на склонах по отделению. К тому же в батальоне об истинных целях разведывательных выходов и предстоящих мероприятиях соединения могли знать сам командир, начальник штаба и тот же Трофимов. Майор Якушев безвылазно находится в части, командир также покидает батальон только по вызову, а вот замполит почти всегда сопровождал офицеров в поездках в Уграм.
Гуреев прищурился:
— Ты на что намекаешь?
Калинин покачал головой:
— Ни на что! Я констатирую факт. О действиях подразделения батальона и о планах дивизии в целом противник был проинформирован. Отсюда и организованная засада, и гибель моих парней. Какая-то сука пашет на Амирхана, и работала на него до захвата или перехода, как угодно, к духам сержанта Волочкова.
Майор задумался. И думал довольно долго. Затем проговорил:
— Трофимов… Что ж, мы присмотримся к нему. А ты никому о своих подозрениях ни слова.
— Комбат узнает, что я связался с вами, ему это, естественно, не понравится, и он обязательно поинтересуется, что у меня за дела с Особым отделом. И будет совершенно прав!
Гуреев успокоил Калинина:
— Не переживай, я Сергея Глобчака еще с курсантской скамьи знаю. Учились вместе в одном взводе. Потом судьба разбросала, чтобы вновь соединить здесь, в Афгане. Он все поймет! Тем более вычислить «крота» и уничтожить предателя — дело чести. Твоей, моей, майора Глобчака! Я сейчас вылетаю в разведбат. Ты здесь долго еще планируешь держать взвод?
— До утра. Пусть новички привыкнут к горам.
— И место у кишлака специально выбрал?
— Да! И чтобы самому оценить обстановку, и чтобы дать почувствовать ребятам, что смерть рядом, но отнюдь не неизбежна.
— Нападения духов не опасаешься?
Калинин отрицательно покачал головой:
— Нет! Здесь очень удобный участок, чтобы сдерживать достаточно большие силы противника продолжительное время.
Особист вздохнул:
— Вот только Гудилов отчего-то не оценил преимущества данного участка! Ну ладно, счастливо тебе оставаться, а я полетел. Если что, уже с сегодняшнего вечера можешь выходить на меня через своего комбата, а то смотрю, тебя мучает ощущение, что ты делаешь что-то нехорошее. Ничего не говори. Кстати, медсестре Волковой ты поручил достать заключение медэкспертизы по обугленным трупам?
— Да, а что? Ей грозят неприятности?
— Нет! Ничего запретного она не сделала, заключение не засекречено и даже в сейфе не хранится. Только что ты хотел прочесть в нем?
Калинин объяснил:
— По каким признакам были идентифицированы личности погибших.
— Так спросил бы у меня.
— Хорошо, спрашиваю у вас.
— Гудилова определили по офицерскому жетону, остальных по отпечаткам пальцев. У двух трупов они кое-где сохранились.
— А Гудилов что, весь сгорел?
— Практически да! Скорее всего, в него попала одна из гранат.
— Ясно! Так Соне ничего не грозит?
— Абсолютно ничего! Ну давай, старлей!
Вскоре вертолет с Гуреевым поднялся над дном ущелья и, не выходя за хребты, пошел над ним в сторону блокпоста.
Калинин приказал взводу возобновить занятия.
К заходу солнца Калинин произвел смену боевого охранения и предоставил взводу отдых. Впереди были ночные занятия. Но жизнь внесла свои коррективы в планы старшего лейтенанта.
В 17.47 восточный наблюдательный пост вдруг вышел на связь. И сообщение передал экстренное, важное. Дозором обнаружено перемещение по склону группы людей, одетых в камуфлированную форму. Расстояние до поднимающихся на хребет определялось до двух километров. Калинин тут же объявил взводу общий сбор.
Затем, построив его в две колонны, отозвав западный пост охранения и приказав дозору хребтов следовать за основными силами, повел взвод к позиции восточного поста наблюдения. Повел скрытно, прижимая личный состав к склонам и вводя его в тянущуюся вдоль русла реки кустарниковую полосу.
К посту вышли через двадцать минут. Вернее, на позицию дозорных, устроенную между камнями небольшой гряды, пробрался он сам.
Спросил у наблюдателей:
— Где противник?
Старший дозора, рядовой Ашир Балаев, указал на склон у очередного поворота.
— Там, товарищ старший лейтенант, но я заметил только, как человек семь поднялись на хребет. Они были в камуфляже, а там расщелина, заросшая кустами, еле заметил, все же далековато. Но этих последних я через бинокль хорошо разглядел, у них за спинами еще какие-то трубы были, возможно, гранатометы.
— Так, что еще заметил?
— Да все вроде, хотя… хотя слева от расщелины на скале тросы свисали. Потом их, видимо, либо подняли, либо сбросили.
Калинин повернулся к второму дозорному:
— Ты что видел?
Рядовой Ринат Колоев доложил:
— Я в то время, как Ашир склон пас, за ущельем смотрел. Так что ничего добавить не могу.
— Понятно. Что мы имеем? Банда духов, численность которой неизвестна, перевалила за хребет.
Взводный вызвал связиста:
— Поручик! Попробуй достать ротного или комбата.
Поручиков с сомнением покачал панамой.
— Отсюда вряд ли получится. Сюда бы радиостанцию Р-107.
— Ты пробуй, пробуй, в горах дальность связи увеличена.
Связист, поднявшись на склон, начал колдовать над радиостанцией.
Наконец ему удалось установить связь. Он закричал:
— Товарищ старший лейтенант! Ротный отозвался.
Калинин прошел к Поручикову, взял ларингофон:
— Агат? Я — Олень-1!
— Слушаю тебя, Олень!
— В квадрате 36–17 замечен переход через перевал в сторону Арихельского ущелья группы боевиков. Численный состав не установлен, так как дозорным удалось заметить только хвост. Что-то духи несут на себе, а что-то поднимали на тросах.
— Я понял тебя. Доложу комбату. Жди связи с ним.
