За спиной взревели двигатели «УАЗов», расходясь в разные стороны на стартовые позиции для производства прицельных залпов по базе. Звук моторов постепенно ослабевал, что означало — вездеходы расходятся на приличную дистанцию между собой. Затем на несколько минут все стихло.
Получив доклады командиров расчетов, Ахмад вызвал Амирхана:
— Хан! Я — Молния!
Амир ответил немедленно, не спал в эту ночь:
— Слушаю тебя!
— Я готов нанести по русским реактивный удар!
— Отлично! К отходу подготовился?
— Да!
— Смотри, Ахмад, твое спасение в быстроте и слаженности действий. Ты должен покинуть «зеленку» до того, как гяуры окружат ее. А сделать это они могут оперативно!
Ахмад сказал:
— Я знаю, Хан!
— Тогда, бисмаллах (во имя Аллаха), начинай, дорогой!
Отключившись от главного саиба, Ахмад вновь вызвал расчеты, отдал короткий приказ:
— Огонь!
Тут же тишина леса разорвалась воем выпускаемых реактивных снарядов. Каждая установка имела двенадцать стволов, следовательно, тридцать шесть зарядов обрушилось на советскую военную базу. Обстрел длился недолго — минут семь-восемь. Вдали, там, куда ушли огненные молнии, пространство за лесным массивом озарилось обширным заревом разрывов 107-миллиметровых снарядов. Хоть и ложились они в разные цели, но с расстояния в семь километров зарево выглядело сплошным.
Спустя полчаса к грузовикам собралась вся банда. Заминированные установки залпового огня были брошены на позициях. Ахмад приказал всем занять места в грузовиках и начать быстрый отход в сторону Жанавы. Проводник подумал, что его бывшие сослуживцы не успеют ничего предпринять против отряда душманов и тот сумеет уйти из опасного района, раньше чем начнет разворачиваться маховик ответных мер базы. Что вполне устраивало предателя.
На часах было четыре часа утра.
Через сорок минут грузовики достигли Жанавы, откуда, оставив машины в селении, вьючным караваном продолжили путь в горы, в свой лагерь.
Для Калинина ночь прошла спокойно.
А вот утро встретило командира взвода специальной разведки экстренным вызовом на связь.
Вызывал его командир батальона:
— Олень-1! Я — Весна! Ответь мне.
Калинин бросил в эфир:
— Я — Олень-1, слушаю вас.
Слышимость была плохая, в наушниках все время что-то завывало и трещало, но смысл разговора с вышестоящим начальством понять было можно.
Комбат сообщил старшему лейтенанту, что около четырех часов утра из Карской «зеленки» по базе был нанесен удар реактивными снарядами систем залпового огня, предположительно китайских СЗО. Применялись как минимум три установки с разных позиций. В результате сильно повреждена взлетно-посадочная полоса аэродрома, наполовину разрушен штаб дивизии, уничтожены шесть боевых машин пехоты «придворного» полка и один барак мотострелков. Огонь велся с удаления примерно в семь-восемь километров. Далее майор Глобчак приказал Калинину готовить взвод к срочной переброске на северную оконечность «зеленки». Ее блокируют со всех сторон силами парашютно-десантного полка и разведывательного батальона.
Калинин на мгновение задумался. Затем ответил:
— Весна! Считаю переброску взвода нецелесообразной!
— Что? Ты плохо понял меня?
— Поймите, товарищ майор, базу наверняка обстреляли духи, которые днем поднимались рядом со мной в Кидрабском ущелье. Только они не вышли на блокпост, а пошли дальше через Арихель и Аяд, обойдя наш плацдарм, и, скорее всего у Жанавы, перейдя Кидрабку, вошли в «зеленку». Вероятнее всего, банда мобильна. Прочесывание и блокирование «зеленки» уже ничего не даст. Духи, отстрелявшись, вполне могли успеть покинуть Кару.
Комбат язвительно проговорил:
— Стратег, да? Умный, да? А мы тут все так, погулять вышли?
— Но вы же сами понимаете, что я прав! К чему эта солдафонская упертость?
— Ну, ты выражения-то подбирай! Ладно, что ты сам предлагаешь?
— Остаться здесь, в ущелье! Уверен, банда будет возвращаться тем же путем, каким и выходила в «зеленку», а значит, неминуемо окажется на перевале в квадрате 36–17. А тут мой взвод. Я и организую им встречу по полной программе.
На этот раз задумался командир батальона. Впрочем, тоже ненадолго:
— Ладно, согласен с тобой! Но если взять за основу твой вариант, то возвращаться духи будут с опаской, возможно, разделив отряд на малые группы, в этих условиях тебе встретить их на спуске будет сложно.
— А я и не буду встречать их на спуске.
— Не понял?
— Отведу взвод восточнее и организую засаду там, где банда сосредоточится на дне ущелья, в ходе ее марша.
И вновь в эфире пауза. Затем:
— Мы не знаем, сколько бандитов. Может, бросить к тебе еще взвод? Или подвести по ущелью одну роту?
Калинин категорически возразил:
— Ни в коем случае! У духов в Аяде, да и в окрестностях, имеются глаза и уши и прекрасные средства связи. Если мы начнем какие-либо движения в Кидрабе, это станет известно главарю банды, и тогда ко мне он не подойдет. Напротив, надо исключить любые движения в сторону Кидрабского ущелья. И по воздуху, и по земле. Пусть духи думают, что мы не просчитываем возможности их выхода сюда. Возможно, они перестрахуются и вышлют разведку в сторону Аяда. Я пропущу ее. Вот эту разведку потом и обработаете.
— А если, Калинин, ты ошибаешься? И духи вовсе не намерены возвращаться в Кидраб?
— Ну, если так, то мы в любом случае ничего не теряем. Из «зеленки» духи вырвутся, а значит, уйдут и дальше. Хуже от наших действий не будет.
— Хорошо! Принимаю твой вариант. Да, забыл сказать, системы залпового огня стреляли по наводке. И наводчик приблизился к базе как минимум на триста метров, пройдя минные поля. Прикидываешь, КТО мог быть этим наводчиком?
— Прикидываю! Тем более я должен взять банду и предателя!
Майор откашлялся, что слилось с общим треском в эфире.
— Ну, все, Олень! Для лучшей связи я перебираюсь в кишлак Джархель, на высоту, где стоит один из наших взводов. Держи меня в курсе всех событий.
— Вас понял, Весна! Выполняю поставленную задачу.
Отойдя от связиста, старший лейтенант присел на валун. Ему было о чем подумать, прежде чем отвести взвод на новые позиции в глубь Кидрабского ущелья.
Думал он недолго, приказал взводу выйти восточнее Караха и занять позиции для встречи банды. Затем наступило тягучее ожидание.
Банда вышла на взвод Калинина. И была уничтожена. А предатель захвачен самим командиром. Когда старший лейтенант увидел его лицо, то не смог сдержать изумленного возгласа:
