– Я не ослышался? Мне приказано убрать и Хана? – Роенко был удивлен.
– Ты не ослышался! И знай: Хан прибудет в кафе с заданием убить тебя. Так что не медли и не размышляй. Твоя жизнь в твоих руках.
– Это провокация или неудачная шутка?
Гофман резко наклонился к Сергею. Роенко стало не по себе из-за пронзительного, холодно-змеиного беспощадного взгляда босса, который прошипел:
– Я похож на того, кто может шутить ЭТИМ? Отвечать!
– Нет!
Босс так же резко отстранился.
– Не выполнишь приказ, умрешь. Выполнишь, будешь вознагражден.
Гофман подошел к сейфу, открыл его, достал две пачки долларов и лист бумаги.
– Вот, – он бросил на стол деньги, – двадцать тысяч долларов. С этого дня я, как это положено в армии, ставлю тебя на денежное довольствие. Хорошим работникам я и плачу хорошо. А насчет Хана, капитан, открою тебе секрет. Скоро последуют большие перемены, и мне потребуется один, но надежный и подготовленный человек. Я сделал ставку на тебя. Могу гарантировать безопасное будущее и неплохие деньги. Напиши расписку в получении денег и за что получил.
– Собственноручное признание в убийстве?
– Пошевели мозгами, капитан! Ты же укажешь, что получил от меня эти двадцать штук. Где я смогу использовать эту бумажку? В ментовке? Мол, ты убийца, а я заказчик? Просто в финансовых вопросах я привык к порядку. Это, если хочешь, врожденная немецкая пунктуальность. Не более!
Сергей написал то, что требовал Гофман. Лист лег в сейф.
– Все! Пока отдыхай! Завтра, в 11.00, Мурат-Кули будет здесь на совещании. Посмотришь на него. Свободен!
Роенко вновь прошел мимо розария.
Сивый подошел к нему. Незаметно бросил трубку сотового телефона.
– Это от Костычева. Клавиша 8 – прямой вызов.
После Роенко Гофман вызвал Хана.
– Слушаю вас, Эдуард Генрихович!
– Слушай! Наш адвокат, уважаемый господин Огаревич, решил заняться шантажом. Он потребовал с меня сто тысяч «зеленых» за караван из Чечни. Как ты считаешь, что я должен сделать?
Хану польстило, что босс спросил его совета. Он, не раздумывая, ответил:
– Завалить козла!
– Я тоже так думаю. Поэтому послезавтра, утром, навестишь юриста у него дома. Семья его сейчас во Франции.
– Не хило живет!
– Так что, – повысил голос Гофман, – дома он должен находиться один. Ну в крайнем случае с какой-нибудь проституткой. Скажешь, что пришел от меня, он сам откроет. Дальше – твоя работа. Свидетелей, если таковые будут, не оставлять!
– Сделаем, босс!
– И чтобы чисто все! Не шарь по хате. Чтобы без следов!
– Понял!
– Далее! Оттуда отправишься в кафе «Под ивой». Там либо тебя будет уже ждать капитан, либо ты его дождешься. Кафе на ремонте – стучи, тебя впустят. Встретишься с капитаном и отправишь его вслед за Огаревичем. Всех, кто окажется в кафе, туда же. Трупы – в подвал. Вернешься сюда. Здесь получишь свой червонец. Вопросы?
– Пожалуй, один, босс.
– Спрашивай!
– Чем так провинился капитан?
– Он чужак, я ему не верю!
– Честно говоря, я тоже.
– Ну, вот и отлично. Иди!
Оказавшись у себя в комнате, Сергей вызвал Костычева.
– Слушаю!
– Мне приказано убить Мурата-Кули и Хана!
И Роенко передал полковнику суть недавнего разговора с Гофманом. Костычев думал недолго:
– Выполняй указания своего «босса». Всю твою акцию по устранению членов банды мы прикроем. Чтобы тебя потом не убрали.
– Вы даете санкцию на убийство?
– На ликвидацию! Что еще?
– Все!
– До связи!
Отключив телефон, Костычев задумался. Почему Гофман решил избавиться от Мурата-Кули? В наказание за упущенный героин Бокаева? Тогда при чем здесь Хан? Почувствовал, что его приближенные сами нацелились на архив? Или Гофман решил начать свою игру, к которой так долго готовился, накапливая компромат? Забрать архив, скрыться из города и приступить к действиям? А свидетели его прежней деятельности ему не нужны. Но тогда надо убрать еще и Огаревича, который, как личный адвокат, должен быть в курсе многих дел Эдуарда Генриховича. Если это произойдет, тактика Гофмана прояснится. Уже сейчас ясно, что, стравливая Роенко и Хана, он выбирает лучшего из лучших, которого и возьмет с собой. Все же одному ему с транспортировкой архива не справиться. А это означает, что надо готовиться и полковнику Костычеву.
Николай Пименов навестил Гурама, как и обещал, в этот же день. Проведя гостя в палату, главврач оставил их наедине.
– Ну, здравствуй, Гурам! Рассказывай, что у тебя за проблемы?
– Ты про дочь мою слышал?
– Нет, а что-то случилось?
– Случилось!
Гурам поведал историю с похищением Тамары. Пименов, выслушав ее, с силой ударил кулаком по дужке кровати:
– Ну, суки! Что, гады, делают. Твари! Чем я могу помочь тебе, Гурам?
– Мне нужна группа молодых людей. Им предстоит разыграть спектакль возле одного хутора.
– Спектакль, говоришь? Не зря ты мне позвонил. Знаешь, что у меня сыновья-близнецы – студенты.
– Каюсь, Коля. Но у меня нет другого выхода!
– Понимаю. Но там, как ты говоришь, охрана. Они против ребят ничего не предпримут?
– Не волнуйся. Твои ребята будут только отвлекать охрану, а остальное сделают мои люди. Они и подстрахуют.
– Выкладывай план!
Выслушав Гурама, Николай согласился.
– Да! Придумано неплохо. И твой человек не светится, и пленники, если они там, будут освобождены. Только тебе, Гурам, надо обеспечить наблюдение за Гофманом. Если в доме старухи Тамары не окажется, он может что-то предпринять.
– Вижу, старый «медвежатник», ты сам завелся!
– Заведешься, когда такое блядство вытворяют выродки. О ребятах не беспокойся – будут. Устроим пикничок в лучшем виде. Я сам с ними пойду. У меня и опыта больше, и, если понадобится, любые запоры вскрою.
– Спасибо, Коля!
– Не за что еще! Значит, с тобой общаемся после операции.
– Хорошо! Только учти: Тамару и парня с ней должны освободить и взять менты. Остальное – мое дело! Ну, а я заплачу. Щедро заплачу, Коля!
– Да иди ты… К нему по дружбе, а он с «бабками» своими. Только и на уме, что деньги, деньги, деньги!
