Через тридцать секунд пещера наводнилась керкарами – тут их насчитывалось не менее пятнадцати особей, и каждый был вооружен тяжелой дубинкой, окованной металлом. Робот-охотник замер, прижавшись к полу. Это была его главная первоначальная тактика. Обнаружив, что его заметили, робот рванулся вперед, как восьминогая пуля, и попытался ужалить первого попавшегося противника. Он не мог много размышлять – электронный мозг не позволял делать выводы. Его задачей было найти жертву, ужалить ее отравленным дротиком либо жалом с ядом, и, передавая данные мозгу базы, держаться до тех пор, пока сможет. Уничтожить машину было очень трудно, а потому продержаться она могла долго.
Робот не сумел достать до противника, сбитый дубиной, как игровой клюшкой, он впечатался в стену, сломав одну из ног. Потом снова бросился на врага, ведомый заложенной программой, и тут на него обрушился град ударов, обездвиживших его плоское тело. Ноги вмиг оторвали, дубины поднимались и опускались, как огромные молоты. Но они ничего не могли поделать со сверхпрочным корпусом, робот передавал и передавал сигнал: «Я тут! Жертвы обездвижены и находятся в этом месте! Я тут! Я тут!»
Удары стихли, наступила тишина. Потом датчики робота передали в мозг информацию о том, как его панцирь раскаляется, нагреваясь до вишневого цвета. Картинка пещеры стала колыхаться – разрушались рецепторы, потом панцирь не выдержал, и струя огня из плазменного резака ворвалась внутрь, выжигая начинку этого механического существа. Робот-охотник перестал существовать.
Его останки унесли, а Учитель подошел к двум неподвижным телам и озабоченно пощелкал жвалами – у них не было противоядия. Против керкаров никогда не применяли такие устройства – зачем, когда врага можно просто сжечь из лучемета…
Керкар вынул дротики из тел людей, осмотрел их и, почувствовав запах яда, возмущенно фыркнул: «Нет предела гадостности зеленых! Их извращенный ум придумывает все большие и большие пакости! – потом он снова задумался: – Взять противоядие, вероятно, можно у торговцев-контрабандистов, но до следующего прилета кораблей – целый месяц! Или как его называют зеленые – гаринтанс. Что делать с этими двуногими? Ну хорошо, за месяц они не умрут – неподвижные, тратят мало энергии – ничего с ними не сделается. Ничего? А пить? Без жидкости они скончаются дня через три… А Материнская Купель? Но не святотатство ли – воспользоваться Материнской Купелью для спасения этих существ? Это надо обсудить с Великой Матерью!»
Керкар полностью открыл свой мозг для общения в псионическом пространстве и вызвал образ Великой Матери – ее великолепное, красивое, огромное тело размером с три флаера медленно сокращалось, выпуская из себя оплодотворенные яйца, со смачным звуком плюхающиеся в озерцо, опалесцирующее, как драгоценный камень. Так он запомнил Великую Мать, когда последний раз посещал ее пещеру. Мать тут же откликнулась, наполнив его сознание любовью и радостью, – общение с Матерью Роя всегда оставляло радостные воспоминания – да и как могло быть иначе – ведь это же Великая Мать, его Мать, мать всего его Роя!
– Приветствую тебя, мой сын. Да, я видела, что произошло, – эти мерзкие зеленые твари посмели напасть на самца, оплодотворяющего самку! И на самку, оплодотворяемую самцом! Нет в мире большего преступления! Я в который раз убеждаюсь, что ты был прав и нам стоило принять в свои ряды этих двуногих, отличающихся от зеленых всем, чем только можно. Надеюсь, что они выживут.
– Вот об этом я и хотел поговорить, – осторожно начал керкар, – мы сможем добыть противоядие только через месяц, когда его привезут контрабандисты. За это время двуногие умрут от голода и жажды. Что нам делать? Следовало бы вливать им в рот жидкость, но это опасно – могут захлебнуться.
– Что ты предлагаешь? Хочешь использовать Купель, я правильно тебя поняла?
– Да. Только вот не является ли это святотатством? И вообще – по нашим родовым законам тот, кто вышел из нашей Купели, становится членом Роя. Готовы ли мы принять этих двуногих? Не слишком ли мы далеко зашли в желании отомстить зеленым?
– И это говоришь мне ты, умнейший представитель нашего Роя? Мой советник! Тебе самому не смешно? Все, что идет во благо Роя, все, что нужно для его выживания – есть закон. Если бы для этого было нужно, чтобы двуногий самец меня оплодотворил – я бы и на это пошла, не раздумывая ни секунды!
Керкар и Великая Мать засмеялись, фыркая, как лошади, потом, успокоившись, Мать сказала:
– Тащите их в купель и погружайте. Они будут лежать там столько, сколько нужно. А ты связывайся с торговцами – пусть везут противоядие. Чувствую, это будет стоить нам больших денег. Но не жалей – мне кажется, эти двое перевернут всю нашу жизнь. Я вижу поверженные города зеленых и нас, гордо попирающих обломки их цивилизации. Ментальный голос Матери был таким же сухим и бесцветным, как и раньше, но керкар понял, что на нее снизошло озарение, как это бывало и раньше.
Матери умели видеть будущее – кто лучше, кто хуже, но каждая из них планировала будущее своего Роя, основываясь на своих умениях и способностях.
Голос Матери стих – она отключилась, послав напоследок заряд счастья, радости и довольства своему сыну-мозгу, отчего он замер, как будто накрытый волной наркотического наслаждения. Очнулся через минуту, все еще под впечатлением от близкого общения с Матерью, и тут же бросился исполнять ее распоряжения.
Пробегая по коридорам, он хватал проходящих по своим делам рабочих Роя и именем Матери требовал, чтобы они шли за ним. Скоро пещера Славы и Леры наполнилась стрекочущими и щелкающими насекомыми, тела людей подняли, как хрупкие драгоценные предметы, и со скоростью пятидесяти километров в час – очень медленно! – понесли по направлению к Купели.
Перед открытыми глазами Славы мелькали потолок, стены, его тело ощущало осторожные прикосновения лап и упругих тел разумных насекомых, несущих его вперед с огромной скоростью. Он терялся в догадках – куда его несут? Неужто – это конец? Может, они решили сожрать его и Леру или же насажать в его тело личинок, чтобы те поедали изнутри, – зачем пропадать мясу? От таких догадок землянина просто трясло – кому охота стать инкубатором для червяков? Проклятый робот-охотник, проклятые, никак не желающие успокоиться зеленые, ну а что он думал, они так просто сдадутся? При их-то мстительности и жадности!
Скоро тряска закончилась, и Слава пересохшими, открытыми слезящимися глазами увидел пещеру, залитую слабым, мягким светом. Эта полость в камне была метров пятидесяти в диаметре, практически круглая, а в центре слегка светился водоем, наполненный опалесцирующей жидкостью голубоватого цвета.
Землян поднесли к водоему четверо керкаров, вошли в озеро и медленно положили на поверхность. Потом керкары уперлись руками в плавающих поверху двуногих и погрузили их в жидкость с головой.
Слава в панике пытался крикнуть, что-то сказать, но жидкость мгновенно покрыла его, и он, как был, с открытыми глазами, погрузился в глубь этого озерца не менее чем на метр и застыл там, как в прозрачном киселе. Землянин непроизвольно затаил дыхание, хотя понимал, что надолго его не хватит – все равно придется вдохнуть! Понимая, что пришла смерть, Слава вспомнил о Лере, и сердце его защемило – жаль ее. Впрочем, жаль всех, кто безвременно погиб от рук злых людей. Почему такая несправедливость? Одни, такие подлые и мерзкие людишки, живут и радуются, пользуясь благами цивилизации. Другие, хорошие люди, гибнут, не совершив и сотой части того хорошего, что они могли бы совершить в жизни. Увы, этот вопрос так и останется неразрешенным.
