Помощник поздоровался с Фархади, привычно склонив перед начальством голову:
– Ассолом аллейкум, саиб!
– Ва аллейкум ассолом, Мохаммед! Что-то случилось?
– Иванов доложил полчаса назад, что его команда на подходе к границе. Просил встретить и проводить в лагерь!
Фархади удивился:
– Быстро, однако, «Призраки» добрались до границы от Гамдеша!
Помощник объяснил:
– Они не пошли ущельем, а прошли через перевал, тем самым значительно сократив обратный путь!
– Ну, раз так, то обеспечь все, что просит Иванов. Тем более это твоя обязанность.
– Слушаюсь, саиб!
Фархади поднялся на второй этаж здания-вышки. В своем кабинете выпил чаю.
Спустя полтора часа в служебное помещение начальника лагеря вошли командир спецкоманды «Призраки» и проводник-оператор. Они выглядели уставшими. Поздоровались с хозяином.
Фархади указал рукой на Иванова:
– Докладывай о результатах акций, капитан!
Предатель в подробностях поведал главному в лагере душману о том, как действовала спецкоманда в кишлаках Малитабад и Гамдеш. Закончил доклад словами:
– «Призраки» выполнили поставленную задачу, и все бы хорошо, если…
Фархади быстро спросил:
– Что «если»?
– Если бы в Гамдеше команда не потеряла двух бойцов!
Начальник лагеря посуровел:
– Что значит, потеряла двух бойцов? Как ты умудрился потерять людей, когда в кишлаке никто не мог оказать сопротивления?
– К сожалению, саиб, сопротивление было оказано. Летунин и Азизов, обработав крайний дом, вышли к следующему. Несмотря на то что работали они тихо, ножами, мужчина из соседнего дома все же услышал подозрительный шум. Он и встретил солдат огнем из автомата. Естественно, мы уничтожили его и всю его семью, но Летунина с Азизовым потеряли.
– Что сделали с трупами? – спросил Фархади.
– Сожгли вместе с десятком афганцев!
Начальник лагеря повысил голос:
– Это серьезный прокол, Иванов! Бойцы спецкоманды «Призраки» слишком дорого обходятся мне, чтобы терять их в безобидных ситуациях. Я бы понял, если бы команда налетела на блуждающую разведывательную группу спецназа советских войск и приняла вынужденный бой! Но терять людей при проведении карательных акций – непозволительная роскошь, капитан!
Иванов опустил голову:
– Я все понимаю! Виноват, саиб. Но поверьте, никто не ожидал того, что произошло. И я просто не мог повлиять на ситуацию, осуществляя руководство всей акцией!
Фархади успокоился:
– Ладно! Что теперь об этом говорить! В ближайшее время применение спецкоманды не планируется. У нас есть время и резерв доукомплектовать ее. Сейчас, Иванов, команда может отдохнуть.
Бывший капитан почтительно согнулся перед бандитом:
– Слушаюсь, саиб! Разрешите идти!
– Свободен!
Иванов, развернувшись, вышел. В кабинете с Фархади остался проводник «Призраков» Закир.
Начальник лагеря обратился к нему:
– Как вели себя подчиненные Иванова во время рейда?
Закир ответил:
– Хорошо вели себя, саиб! И Иванов все время управлял командой в жесткой форме. Он не виноват в том, что произошло в Гамдеше!
– Ладно! Что со съемкой?
Физиономия Закира расплылась в самодовольной ухмылке:
– О, хозяин! Со съемкой все в порядке. Западный обыватель получит такое кино, от которого не вздрогнет лишь умалишенный. Кадры – сказка. Особенно последний сюжет, сделанный в Малитабаде. Когда советский солдат одной рукой поднимает за ножку младенца на фоне убитой, окровавленной матери, а другой рукой отрубает ребенку голову. При этом скалится в камеру. В Гамдеше таких красочных эпизодов снять не удалось. Только один жестокий. Когда капитан сам распорол живот мужчине, что убил его подчиненных.
Фархади безразлично сказал:
– Хорошо! Сегодня же к вечеру подготовь пленку к просмотру. Я оценю ее сам!
– Слушаюсь, саиб!
– Иди! И прикажи позвать помощника!
Мохаммед явился тут же. Следом прибыл с докладом и комендант лагеря Кадыр Абдужабар. Фархади, усадив ближайших подчиненных на диван, прошелся по кабинету. Остановился у окна. Посмотрел на лагерь. Резко обернувшись, сказал:
– В рейде к Малитабаду и Гамдешу «Призраки» потеряли двух человек! Их надо срочно заменить! Вопрос: кем именно?
Поднялся Абдужабар:
– Саиб! По-моему, это должен решить полковник Довлатов. Пленные в его ведении. Он постоянно проводит среди них работу и наверняка имеет кандидатуры в спецкоманду.
Но Фархади неожиданно произнес:
– Не нравятся мне эти пленные! Внешне они как бы смирились со своей участью, подписали нужные бумаги, делающие их предателями родины и закрывающие все пути возвращения к своим. Но… только внешне! Я вчера зашел к ним в барак. Да, они послушны, выполняют команды с полуслова, но глаза?! В глазах подавляющего большинства пленных отражается не страх, а ненависть! И я понял. Их воля не сломлена. Они подчинились обстоятельствам. Сначала. А сейчас один Аллах ведает, что у них на душе и на уме. Не исключаю, что желающих попасть в спецкоманду будет немало. Но для того ли, чтобы зарабатывать себе на безбедную жизнь? Или для того, чтобы попасть с командой в Афганистан и там сбежать?
Абдужабар произнес:
– Но вы же сказали, что они подписали бумаги, делающие их возвращение к своим невозможным? Куда тогда им бежать? Для чего? Для того, чтобы военным трибуналом быть приговоренным к смертной казни?
Фархади вздохнул:
– Если бы мы воевали против янки и имели в лагере пленных американцев, я был бы спокоен. Но русские непредсказуемы. От них можно ожидать всего что угодно. Сколько русских солдат нам пришлось расстрелять, чтобы заставить подчиниться тех, кто сейчас находится в барке? Сотни. За что они умирали, когда мы предлагали им жизнь на Западе? За что они воюют? Разве им платят большие деньги? Нет. Так почему они подрывают себя, предпочитая смерть пленению? Да, есть и среди русских подонки. Трусы, готовые ради собственной шкуры на все! Но много ли их? Пять лет идет война с неверными, и что мы имеем? То, что Советы контролируют обстановку в нашей стране. Одна общевойсковая армия контролирует целое государство. Мы даже лагеря подготовки своих подразделений сопротивления не можем держать в собственной стране, базируемся здесь, в Пакистане.
Поднялся помощник Фархади:
– Господин! Вы просто устали. Вам требуется отдых.
