Командир группы поинтересовался:
– Дорогой пользуются?
– Судя по накату, да, но... до определенного места, а именно до развилки в глубине леса, примерно метрах в пятистах от усадьбы.
– Что еще за развилка?
– Обычная развилка! Одна дорога продолжается прямо, то есть на юго-запад, другая отходит в сторону и уходит в лес почти параллельно аулу. Я прошел метров сто, грунтовка продолжается. Вот по этому участку и машины, и гужевые повозки проходят часто, трава на колее почти вся вытоптана. Та же дорога, что уходит к Шуни, используется значительно реже, можно сказать, почти не используется, заросла травой. Но иногда по ней проходят автомобили, скорее всего «УАЗы», машины больших габаритов посшибали бы ветки деревьев, что растут по обеим сторонам дороги, но они не тронуты.
Гончаров проговорил:
– А на карте ни хрена подобного не обозначено! Ну, ладно, значит, говоришь, прошел сто метров и конца грунтовки не видать?
– Нет!
– Оставь ее! Где ты устроил Корнета?
– У развилки!
– Хорошо! Пусть остается там, а ты окопайся, где остановился. Посмотрим, не воспользуются ли этой трассой местные чабаны в ближайшие сутки!
– Принял, выполняю!
Вадим перевел радиостанцию в режим ожидания, потер руки.
– Ну вот, кажется, и закольцевали усадьбу.
Власенко спросил:
– И теперь что? Будем ждать чурбанов?
– Угадал! Будем ждать чурбанов. Понимаю, это менее приятно, чем ожидать встречи с женщиной, но ничего, Влас, не поделаешь! Работа у нас такая!
– А я что? Я ничего. Мне все до фени. Получил приказ – выполнил, и все дела! Это тебе с Баскаком думать надо, а наше, – Власенко указал на друзей-прапорщиков, устроившихся в камышах, – дело маленькое.
Майор вздохнул:
– Эх, Влас! Чувствует мое сердце, достанешь ты нытьем своим. Надо тебе какую-нибудь конкретную задачу определить.
Прапорщик поднял обе руки вверх:
– Все, командир, молчу!
Но было поздно: Гончаров уже принял решение, как использовать своего не в меру непоседливого подчиненного:
– Вот что, Петя! Ты сейчас давай ложись спать. А ночью, как стемнеет, пойдешь к Шарипову.
– Зачем?
– Я тебе перед отправкой все подробно и популярно объясню.
Власенко сплюнул в траву:
– Ну вот, допиз...ся! Нет, сидел бы молчком, как остальные, теперь шарахайся ночью по этим лесам да взгорьям, чтоб им пусто было!
Гончаров приказал, не намереваясь больше слушать снайпера:
– Отставить разговоры! Спать!
– А если не усну?
– Препарат из аптечки примешь, я разрешаю! Отрубишься как миленький.
– Да, чтобы...
Майор не дал договорить прапорщику:
– Все, Влас, сказал, спать, значит, спать! Чтобы через минуту я тебя не видел и не слышал. Испарился!
– Есть!
Спустя несколько минут, устроив себе камышовое ложе, Власенко уже спал детским, безмятежным сном, не принимая никаких специальных препаратов.
В 12.25 на связь вышел майор Соловьев, доложив, что его группа заняла рубеж наблюдения по южной границе квадрата 50—12, что указывало на удаленность спецназа от чеченского селения в шесть с небольшим километров.
Гончаров, выставив дозор, приказал личному составу организовать сменный отдых, предварительно связавшись с командиром отряда и сообщив полковнику Морозову о выходе подразделения в заданный район и готовности его к выполнению поставленной задачи.
Остаток дня тянулся долго. Гончаров, как ни пытался, уснуть не смог, мешали комары. А вот к ним, в отличие от мух, майор привыкнуть не мог никак. Не помогала и специальная мазь. Один писк этих «бекасов» выводил командира группы из себя. А у арыка и в камышах комаров было много. Очень много. Чтобы отвлечь себя, он занял место дозорного и в который уже раз прокручивал варианты развития событий завтра, двадцать второго числа. Откуда точно появится Змеелов? Прибудет ли он в сопровождении всего отряда из лесного массива или разобьет охранение на части, постепенно вводя его в аул? Где по приходу он планирует разместить бандитов? И что конкретно заставило Камалова посетить родовое гнездо? Вопросов у Гончарова возникло много, а вот ответа на них, практически, ни одного. Вернее, вариантов действий у Змеелова было столько, что просчитать их все не представлялось возможным.
В 21.00 майора вызвал командир отряда:
– Гончар! Я – Первый!
– Слушаю вас, Первый!
– Прими кое-какие уточнения по задаче. Змеелов находится в Шуни.
Командир группы уточнил:
– Один или с бандой наемников?
– А сам-то как думаешь?
– Не знаю! При себе Камалов может держать всего пару человек, остальных оставив в лесу.
– Нет! Банда собрана в одном месте. Отдыхают.
Гончаров поинтересовался:
– А это место и прямо сейчас другими штурмовыми группами обработать в Шуни нельзя? Пока бандиты отдыхают?
– Нельзя! Штурм селения с ходу результатов не даст! В лучшем случае удастся рассеять банду. И в Шуни у Змеелова слишком много путей отхода.
– Понял. Следовательно, ночью он двинется на Аласхан?
Морозов подтвердил:
– Скорее всего, но не обольщай себя мыслью, что он поведет отряд через лес скопом.
– А я не обольщаюсь, иначе не стал бы закольцовывать аул, но на месте удалось выяснить одну интересную деталь.
– Какую именно?
Майор доложил командиру отряда о лесных дорогах с юга от заблокированного селения, пояснив:
– Одна дорога уходит как раз в сторону Шуни! Возможно, она и обрывается где-нибудь в лесу, но думаю, что все же тянется до соседнего населенного пункта. Вторая отходит от первой на небольшом удалении от аула и далее тянется параллельно ему. Кстати, это дорога, учитывая ее внешний вид, нередко используется местными жителями. Вопрос, почему от западной окраины, а не, скажем, откуда-нибудь напрямую? Хотя, может быть, эта грунтовка входит в Аласхан. Тогда в чем ее значение?
– Ты это у меня спрашиваешь?
– Нет, полковник, мысли вслух! Ночью я проверю эту трассу.
– Обязательно проверь. Для чего-то она проложена!
– Несомненно!
– Пока все. Будут новости, свяжемся, я постоянно на приеме.
– Добро, конец связи!
И не успел командир штурмовой группы отключиться от отряда, как его по местной связи вызвал прапорщик Дробышев:
