– Тебе мало того, о чем сообщил в докладе генерал?
Майор ответил:
– Мало! Под Садыка мог закосить и другой полевой командир, наводя нас на узбека! Если это так, то мы можем так лажануться, что избави бог, а заложников спрячут так, что найти их будет сложно, я уже не говорю об освобождении. А посему мы при выборе противника никак не можем ошибиться. Ошибка будет стоить нам слишком дорого!
Разговор прервал офицер Чекалина, попросивший генерала Каурова на выход. Тот, извинившись, вышел.
Он отсутствовал почти час, потом вошел побледневший и какой-то осунувшийся, неся в руке видеокассету. Облокотился на стол напротив Рудакова, спросил:
– Значит, майор, тебе было мало моих доводов? Я правильно тебя понял?
– Так точно!
– И продолжаешь утверждать, что под Садыка, как ты выразился, мог закосить другой полевой командир?
– Да! А вы со своим огромным опытом и знанием коварства полевых командиров такого варианта не допускали?
Кауров погладил кассетой подбородок:
– Был такой грешок, но теперь это не имеет уже никакого значения.
Он бросил на стол кассету. Объяснил:
– Только что вот эту штуковину мне передали военные контрразведчики из Шали. Ее им подбросил какой-то пацаненок-чеченец, сразу же скрывшийся. Я посмотрел ее содержание, поэтому и задержался. Теперь полюбуйтесь кадрами видеозаписи вы.
Генерал обратился к резиденту:
– Глеб, поставь кассету на просмотр.
Полковник выполнил приказание заместителя директора Службы. И вскоре на весь экран высветилась физиономия мужчины лет под шестьдесят, в тюбетейке, с ярко выраженными чертами восточной национальности, с хитрыми, воровскими глазками и куцей бороденкой.
Кауров нажал на пульте дистанционного управления клавишу «пауза», указал на экран:
– Знакомьтесь, господа офицеры спецназа, перед вами сам Садык или, правильнее, Усман Садыков, бывший приближенный самого Пандшерского Льва, ныне покойного, Ахмад-шах-Масуда, владелец ряда заводов по производству героина на севере Афганистана. Садык, чей караван вы ликвидировали, вместе со стаей его наемников. Обычный мужичок с виду, да? Мирный декханин, ему бы еще кетмень в руки!
Офицеры промолчали.
Генерал включил запись.
Узбек заговорил с экрана спокойно, уверенно, без восточного акцента, правильно строя предложения:
– Я Садык! Обращаюсь к командованию спецслужбы, проведшей операцию по уничтожению вьючного каравана и автомобильной колонны в районе селения Шарус, безжалостно расстреляв в ущелье более сотни людей! Я оценил профессионализм и особенно коварство ваших боевых отрядов. Надеюсь, и вы оцените, что захват концертной бригады под носом у крупной группировки федеральных войск был проведен не менее профессионально. Я признаю, что захват заложников был успешно осуществлен по моему личному приказу. Эти слова можете передать в средства массовой информации, хотя они и так все и без вас узнают. Теперь о главном, что делать дальше! По вашей вине я потерял, что очень прискорбно, не только людей, но и большие деньги. Это обстоятельство вынудило меня пойти на захват заложников, в целях получить за их жизни сумму, равную понесенному мной ущербу. Жизни артистов я оцениваю в двадцать миллионов долларов. Это стоимость товара и та компенсация, которую я обязан выплатить семьям варварски убитых подчиненных. Порядок сделки будет оговорен отдельно, после официального согласия на ее проведение правительством оккупировавшей независимую свободную Ичкерию России!
В выступлении Садыка наступила пауза. Во время которой неизвестный оператор показал заложников, выстроенных вдоль саманной стены какого-то старого, но, судя по всему, большого здания.
Рудаков спросил:
– Сколько человек Садык взял в заложники?
– Двенадцать, – ответил Кауров.
– А у стены их одиннадцать! Где еще один?
Взгляд генерала помрачнел:
– Смотри дальше, увидишь и двенадцатого заложника!
Артисты и обслуживавший персонал выглядели, за небольшим исключением, неплохо. Мужчины, правда, были избиты, но не сильно, видно, специально под съемку.
Только мальчишки дуэта «Клен», прижавшись друг к другу, глазами, полными животного ужаса, смотрели в камеру. Да плакала Тоня, но это и понятно, она женщина! Остальные старались держаться более-менее достойно. Но почему их было одиннадцать человек? Этот факт не давал покоя майору. Может, кому удалось скрыться во время марша по горам?
Вскоре Рудаков получил ответ на свой вопрос, и не такой, на который надеялся.
На экране вновь показалась физиономия узбека.
Садык стоял возле невысокого, но широкого пня, рядом с которым лежал топор на длинной самодельной ручке.
Холод страшного предчувствия скользкой змеей вполз в сердце Рудакова.
Узбек продолжил монолог:
– У меня нет времени, да и желания долго разговаривать с вами! Короче, если через двое суток, 29 числа, положительного решения по заложникам федеральными властями не будет принято, я начну уничтожать их! И буду это делать так, как вы сейчас увидите на экране.
Он повернулся вправо, что-то выкрикнул на языке пушту. К пню двое бугаев-афганцев в масках подтащили молодого человека, который отчаянно кричал:
– За что? Не надо! За меня заплатят! Уверяю вас, не надо, прошу…
Но бандиты не слушали его мольбы.
Поставили на колени и согнули голову пленника на пень так, что обнажилась шея. Садык поднял топор, медленно провел большим пальцем по лезвию, явно играя перед камерой. Рудаков в последней надежде подумал: может, узбек берет на понт? Играет на нервах? И сейчас, отбросив топор, прикажет отвести парня к остальным узникам.
Но надежды майора не оправдались.
Ловко подкинув топор одной рукой, поймав его другой, он с силой опустил лезвие на шею несчастной жертвы. Голова скатилась с пня, из обрубленной части туловища хлынула кровь. Бугаи отпустили агонизирующий обезглавленный труп, вышли из кадра.
В нем остался Садык. Он оставил топор, который так и остался торчать в плахе. Не глядя на убитого им человека, проговорил в камеру:
– Вот так, господа, будет выглядеть казнь каждого из заложников, если власти не пожелают отдать то, что им не принадлежит!
Узбек, видно, уже хотел закончить выступление, однако, подумав, добавил:
– Если же спецназом будет предпринята попытка силового решения вопроса, то, клянусь, я живыми сожгу всех заложников! В одно мгновение и скопом! У меня все! Через двое суток, в это самое время, я выйду на связь с командованием русской группировки, которое к этому дню должно обеспечить прибытие для переговоров представителя президента! И учтите: в одной руке я буду держать рацию, в другой – топор, очередную жертву я уже выбрал, она будет рядом ждать своей участи, которая полностью в руках федеральных властей! До связи, неверные! Аллах акбар!
