Рудаков поднялся, уверил врача:
– Как скажете, доктор, так я и сделаю.
– Цветы прикройте чем-нибудь.
– Чем?
Старший лейтенант не долго думая снял камуфлированную куртку, оставшись в тельнике, протянул ее Борису:
– Берите, я и так вас здесь подожду.
– Спасибо, десант.
Закрыв букет камуфляжем, Рудаков последовал за Леной. Она провела его на территорию полевого лечебного учреждения через тыловые ворота. Совсем рядом с ними стояла одинокая небольшая палатка. Военврач указала на нее:
– Там ваш пациент. И помните, майор, полчаса, не более.
– Лена, слово офицера.
– Вот и хорошо. Ну а я на совещание.
И женщина-хирург пошла в сторону дощатых домиков барачного типа.
Рудаков, почувствовав вдруг непонятное волнение, подошел ко входу в палатку, по привычке оглядевшись, вошел в предбанник.
Приоткрыл полог. Тихо позвал:
– Лида?
– Да? – тут же ответила девушка, словно ожидала его прихода.
– Это я, майор спецназа, разреши войти?
– Конечно, я знала, что вы придете, и ждала этого, проходите.
Борис вошел внутрь.
В палатке-палате Лида находилась одна. Ее кровать стояла слева, рядом тумбочка и табурет. Она лежала, накрывшись простыней.
– Ой! Цветы? Здесь? Мне?
– Ну а кому же?
– Какая прелесть! Как вам удалось достать цветы?
– Это неважно, тебе нравятся розы?
– Обожаю их, особенно алые, и как вы только угадали?
– Интуиция.
Рудаков подошел к кровати, положил букет на тумбочку:
– Потом определишь их во что-нибудь!
Лена проговорила:
– Спасибо вам и извините, что встречаю вас вот так, лежа, ночью только операцию сделали.
– Ничего-ничего, лежи. А я присяду рядом.
Майор сел на табурет, пододвинув его вплотную к кровати.
Он неловко оглядел палатку, не зная, что делать дальше. Ему на помощь пришла Лида:
– Я так рада видеть вас!
– Да? Я тоже. Не знаю почему, но вот захотелось увидеть тебя. Глупо, да?
– Отчего же?
– Не знаю. Мне кажется, в бою я чувствовал себя много уверенней, чем сейчас.
Она положила свою крохотную ладошку на его крепкую руку.
– Как странно, но я до сих пор не знаю, как вас зовут.
Рудаков представился:
– Меня зовут Борис, а вот фамилии я сказать, к сожалению, не могу, сама должна понимать.
– Понимаю, Боря. А можно я буду обращаться к вам на «ты»?
– Конечно, какие проблемы.
Девушка, немного замявшись, спросила:
– Извини, Борь, ты не женат?
– А что, это незаметно?
– Заметно. Извини еще раз, я не должна была задавать этот вопрос.
– Но почему же? Нормальный, естественный интерес. Скажи лучше, как у тебя с ногой?
Лида ответила, поправив букет на тумбочке:
– Пустяки! Хирург сказал, что через неделю буду ходить, как прежде!
– Это хорошо.
Рудакову нестерпимо хотелось закурить, но в палате этого делать было нельзя. Он вздохнул:
– Вот черт, пришел к девушке, а сам все слова растерял по дороге.
Лида внимательно посмотрела на боевого офицера, сильного, смелого и такого беспомощного в обращении с женщиной, который все время бросал взгляд на часы. Она спросила:
– Ты торопишься, Боря?
– Есть еще время, но оно ограничено, как, впрочем, и все в моей жизни.
– Ты не знаешь, нас, я имею в виду бригаду, скоро отправят отсюда?
– Насколько я информирован, завтра мы вместе одним транспортным бортом вылетим в Москву. Отряд задачу выполнил, вы свою программу тоже. В столице вас уже журналисты, телевидение, родственники, поклонники с нетерпением ждут!
Лида воскликнула:
– Отлично! Значит, завтра я тебя снова увижу?
– В самолете.
Она привстала:
– А как только приземлимся, я всем покажу тебя, человека, спасшего мне жизнь. И не мне одной!
Майор улыбнулся:
– Ничего у тебя из этого не выйдет, Лида.
– Почему? – удивилась певица.
– Отряд покинет борт, как только самолет приземлится, не подходя к терминалу, где будут встречать вас.
Лида повторилась:
– Но почему?
– Как тебе объяснить, Лида? Мы – люди-тени. Живем в строжайшем режиме секретности. Нас никто не должен знать. Такова служба. Да вас, артистов, еще в полете, как следует, проинструктируют насчет освобождения и возьмут подписку о неразглашении той информации, обладателями которой, по воле случая, вы стали.
Девушка как-то напряглась:
– Значит, после полета я больше тебя не увижу?
Майор сжал пальцы, спросив:
– А тебе это нужно?
Лида ответила уверенно:
– Нужно!
– Так ты говоришь сейчас, а вернешься в свое прежнее привычное окружение поклонников, продюсеров, в тусовку, как это у вас называют, забудешь и о Чечне, и обо мне. И это правильно! У тебя своя жизнь, у меня своя.
– Но я не хочу так!
Рудаков в очередной раз взглянул на часы. Больше оставаться в санбате он не мог. Майор встал и сказал:
– Извини, Лида, мне, к сожалению, пора идти.
– Ты прощался со мной?
Подумав, Борис ответил:
– Да.
Хотя майору так хотелось сказать совершенно противоположное слово.
Сдерживая слезы, Лида вдруг попросила:
– Поцелуй меня, пожалуйста.
Рудаков, слегка замявшись, наклонился над девушкой. Она обхватила шею Бориса руками и закрыла его губы страстным прощальным поцелуем.
Потом отвернулась:
– А теперь иди.
Лида плакала.
Борис виновато проговорил:
– Извини, Лида, я хотел бы, чтобы все было по-другому, но ломать тебе жизнь не имею права. Ты еще найдешь свое счастье, ну а я? Я не в счет. Прости меня, девочка.
Майор, схватив камуфляж, резко вышел из палатки, в которой, будь его воля, он готов был остаться навсегда.
