Борис поторопил брата:
– Не отвлекайся, Коль, говори по теме!
– По теме так по теме, – согласился Николай. – Выставляют они мне счет. Ровно на двести тысяч баксов.
Рудаков не сумел сдержать изумления, переспросив:
– На сколько?
– На двести штук «зеленых»!
– Они что, совсем охренели? Весь их завод железебетонных конструкций вместе с ними столько не стоит!
– Я им сказал то же самое! А они мне оценочный лист. Повреждения джипа определены в сто штук, «БМВ» в сорок!
Майор возмутился:
– Да они новые столько стоят!
– Тем не менее!
Борис поднялся:
– Надо было требовать повторной, независимой экспертизы через ГАИ!
– Да? А ты думаешь, через кого Долматов с подельником оценку повреждений делали? Через ту же самую ГИБДД, вернее, через оценщика, к которому их отправил следователь! И к тому же в протоколе я согласился добровольно возместить ущерб хозяевам иномарок, кто ж знал тогда, что они выставят мне такой счет?
Рудаков выругался, затем извинился перед Надеждой. Но та, казалось, не обратила на это никакого внимания. Борис продолжал возмущаться:
– В натуре, беспредел! Но по их бумаге никак не выходит двести штук! Сто сорок тысяч долларов получается! Никак не двести!
– Долматов ответил на этот вопрос. У него, мол, в машине невеста беременная ехала, и после аварии, в результате стресса, случился выкидыш. Мало того, дамочка, мол, больше никогда не сможет иметь детей! Но, клянусь, в джипе, кроме его охраны, никакой бабы не было! И в протоколе о ней ни слова. А он справочку, заверенную в больнице «Скорой помощи», гинекологии и… ГАИ! И сказал, что шестьдесят тысяч я должен выплатить в качестве морального урона «бедной девочке»!
Рудаков произнес:
– Да, хваткие ребята тебе попались! И наглые! Без всякого понятия о совести! Ну, ладно, посмотрим мы и на них… Чем же закончился ваш милый разговор в офисе?
Николай ответил:
– Я сказал, что подам на них иск в суд за вымогательство и обращусь за помощью в Шестой отдел милиции, но беспредельничать наглецам не позволю! Долматов так, знаешь, сожалеюще посмотрел на меня, процедив сквозь зубы: обращайся хоть в общество защиты канареек! В этом городе тебе никто не поможет! Ты попал и расплатишься полностью! Это я говорю, Антон Долматов! Добавил: вообще-то, стоило бы тебе, козлу, набить морду как следует. Но мы люди, как я уже говорил, цивилизованные, так что пока обойдемся без физического воздействия на твою, чушок, личность.
Бросил ключи и документы от «мерина» и «БМВ» на стол, сказал: «Машины во дворе твоей конторы, владей ими, бизнесмен! Но через неделю чтобы бабки, сумму которых я назвал тебе, были у меня!» – И вместе с Кошельковым, который за все время диалога с сынком Долматова не проронил ни слова, вышел из кабинета. Я посмотрел в окно. Во дворе действительно стояли битые иномарки.
Николай замолчал, прикурив новую сигарету, теребя в руках пустую рюмку. Борис понимал, что это только прелюдия к трагедии, подготовительный, так сказать, процесс, но не стал требовать, чтобы брат немедленно продолжил свой рассказ. Он давался ему тяжело. Рудаков впервые за время присутствия в городе пожалел брата. Надежда тихо плакала, забившись в угол дивана. Гнетущая тишина затянулась.
Николай продолжил сам:
– Прошла неделя. Как-то утром мне домой позвонил сам Долматов-старший. Игорь Владимирович. Он безо всяких предисловий прямо спросил, где и когда в течение, естественно, сегодняшнего дня я намерен передать определенную его сыном сумму ущерба, нанесенного мной его семье и водителю «БМВ» в результате автомобильной аварии. Я ответил, что не намерен платить таких денег, тем более их у меня просто нет! Долматов-отец рассмеялся и продолжил: «Ну, разумеется, вы человек небогатый, а сын мой немного погорячился, меня, в качестве компенсации, вполне устроит, если вы передадите в мое пользование принадлежащие вам магазин, мастерскую и рынок! К тому же, понимая, что сделка не совсем справедливая, я, как и обещал, выплачу вам еще двадцать, нет, пожалуй, даже тридцать тысяч долларов! Как вам это предложение?» Я ответил, что и оно неприемлемо для меня. Тогда Игорь Владимирович закричал в трубку: «В таком случае, идиот, во всех своих бедах, которые не замедлят обрушиться на твою семью, вини одного себя!» После чего он тут же бросил трубку.
Рудаков спросил:
– У тебя стоял телефон с определителем номера?
– Да. Я понял, о чем ты. Я записал, конечно, номер, с которого звонил Долматов. Но его легко можно найти в телефонном справочнике, так как разговаривал со мной этот ублюдок из своего служебного кабинета директора завода ЖБК!
Борис налил себе пятьдесят граммов водки. Николай в очередной раз прошел к пианино, встал, опершись о музыкальный инструмент. Оттуда повел свой монолог дальше:
– И после этого звонка началось самое страшное. 7 мая, перед праздником, внезапно в 10 утра рушится ангар деревообрабатывающего цеха. В результате четверо рабочих погибают, шестеро получают увечья различной степени тяжести. Про оборудование я и не говорю, оно полностью выводится из строя, но черт с ним, с железом, главное – люди! Против меня возбуждают уголовное дело. По решению суда я выплачиваю сумму ущерба семьям всех погибших и пострадавших сполна! Я сделал бы это безо всякого суда! Но раз состоялся суд, то выплатил по его решению, что в принципе дела не меняло. А через две недели, 21 мая, где-то в районе четырех часов утра, со всех сторон, внезапно, вспыхивает наш особняк. Мы с Надеждой и Сережей чудом спаслись от огня, так быстро сгорел дом. Было видно невооруженным взглядом, что это поджог, но пожарники устанавливают другую причину: стандартную неисправность в проводке!
Рудаков спросил:
– Извини, Николай! После начала конфликта с Долматовым, ты что, не предпринял никаких мер защиты? Не нанял охрану?
– Как же? Нанял! И дом в ту проклятую ночь охраняли двое молодых людей из фирмы «Бастион». И, что странно, их обезображенные огнем трупы были впоследствии обнаружены среди пожарища внутри дома, хотя службу ребята несли, находясь вне здания, в специально отведенном месте, небольшой сторожке у ворот.
– Как сей факт восприняли сотрудники следственных органов?
– Никак! Вскрытие трупов не определило признаков насильственной смерти. Но что можно было обнаружить, если от охранников остались одни головешки? Я уверен, их убили, перед тем как поджечь дом!
Майор задумался.
Да, Долматов – скот, видимо, слишком агрессивный. И тактика его действий агрессивна, неоправданно жестока. Ну что ж, тем хуже для него и его отпрыска с их бандитами из личной охраны. За смерть невинных людей им придется ответить собственной смертью. И только так, никак иначе!
Николай же продолжал рассказ:
