Дом был разбит на четыре комнаты: гостиную, столовую и две спальни, не считая санузла, кухню, душевую и прихожую с длинным коридором. В спальнях стояло по четыре армейских двухъярусных кровати. В тайнике одной из комнат «спецы» «Барса» обнаружили магазинный гранатомет «ГМ-94» с ящиком гранат различного предназначения, от газовых с «ударом» до осколочных! 9-миллиметровый бесшумный автомат «ВАЛ«, эффективно бьющий на четыреста метров. Бронебойную «гюрзу» с тремя 9-миллиметровыми восемнадцатизарядными обоймами. Снайперские винтовки «винторез» и «СВДС» с боеприпасами для них, магнитные мины по 400 граммов тротила, направленного радиоуправляемого действия. Бинокли, приборы ночного видения, модифицированное компактное дистанционное прослушивающее устройство «игла-2», рассчитанное на устойчивую работу в пределах трехсот метров с различными сканерами и портативными миноискателями. Боевые аптечки, ящик с двадцатью гранатами «РГД-5» и пояс с десятью мощными «Ф-1». Также склад имел несколько приборов кодированной, импульсной, гарантированно защищенной от перехвата связи.
С этим арсеналом можно было не только на банду Долматовых выходить, но и держать длительный бой с отрядом профессионалов-наемников, до которых отморозкам владельца завода ЖБК ой как далеко, в плане боевой и психологической подготовки.
Рудаков с Кулибиным, осмотрев тайник, прошли в гостиную.
Прапорщик указал на спальню с кондиционером:
– Вот здесь я остановлюсь, командир. Кровати в порядке, белье в шкафу, кондер пашет, что еще нужно для отдыха нашпигованного шашлыками человека?
Рудаков задумался. Затем, приняв решение, произнес:
– Тогда план эвакуации семьи брата меняется. Я забираю тачку и к трем часам подъеду сюда со стороны пустыря. Остановлюсь, не доезжая до дома метров сто. Отправлю тебя, здесь же и заночую.
Прапорщик согласился:
– Логично! Да, оружие с базы в десантной сумке, в багажнике машины, оставишь его здесь?
– Нет. Возьму с собой. Отдыхай, Сеня, я поехал.
– До встречи, командир.
– Пока.
Командир вышел из конспиративной квартиры Службы «Виртус».
Дошел до своей машины, сел в салон. Было 16.53. Пять часов, грубо говоря. Надо возвращаться в квартиру брата. Проверить готовность родных к отъезду, проинструктировать о правилах поведения в загородной резиденции, хотя это и без него сделает комендант базы. Но общие правила они знать должны, чтобы ехать к новому, пусть и временному, месту обитания более-менее спокойно.
Майор, оставив Кулибина отдыхать, вернулся в район, где приобрели себе жилище брат с женой. Поставил «десятку» у тротуара недалеко от кустов, закрывающих люк подземного коллектора. Затем, повторив свой путь по колодцам и тоннелю, только в обратном направлении и с мешком за спиной, поднялся в квартиру четы Шевченко.
Его ждали. И первой вопрос задала Надежда:
– Ну что, Боря?
– Все по плану. В 2.00 уходим из дома. А до этого собрать необходимые вещи для проживания в дачном поселке загородной резиденции одной из спецслужб. Питанием вас там обеспечат. Ограничат, правда, в свободе перемещения по поселку, но… ничего не поделаешь, таков режим секретного объекта! Но, думаю, находиться вам там долго не придется. А сейчас собрать шмотки и спать! Ночь предстоит бессонная. Я понимаю, что вы уже привыкли к недосыпанию, и все же постарайтесь отдохнуть, дорога вас ждет долгая, изнурительная.
Николай спросил:
– А как же связь с Долматовым одиннадцатого числа?
– Оставишь мне свой сотовый телефон. Разговаривать с этим ублюдком теперь буду я. Кстати, у Нади есть свой телефон?
– Конечно!
– Вот и хорошо! Значит, связь с вами буду держать через нее. Да, фонарь у вас дома имеется?
Брат пожал плечами:
– Вообще-то, у Сережи где-то был. Надо посмотреть в его вещах.
– Посмотри. Он будет нужен в коллекторе. Но если не найдешь, то и свечи сгодятся, а их на кухне я видел в избытке. Часто свет вырубают?
– Бывает, – ответил Николай.
Рудаков напомнил:
– Но фонарь все же поищи.
Николай отправился в комнату сына, Надежда же подошла к Рудакову. Спросила:
– Ты, наверное, голоден, Боря? Пойдем на кухню, покормлю.
Майор ответил:
– Спасибо, я уже пообедал в городе.
Он хотел пройти вслед за Николаем в комнату племянника, но Надя удержала Рудакова:
– Боря! Почему ты так сух со мной? Неужели у тебя ничего не осталось от того, что когда-то составляло наше счастье?
Майор пристально посмотрел на женщину:
– Не надо об этом, Надя. Ты жена моего брата, и этим все сказано.
– Но ты же сам виноват в этом!
Борис ответил:
– Нет, дорогая, не я, служба разъединила нас на два года, и ты могла бы дождаться моего возвращения оттуда, куда я был распределен после окончания военного училища. Но ты не дождалась. Хотя это, может, и к лучшему. Сейчас муж всегда при тебе, а со мной ты была бы обречена на постоянное ожидание супруга из бесконечных командировок. Думаю, что в конце концов такая жизнь тебе надоела бы. А измены я не потерпел бы в любом ее проявлении. Так что…
Надежда прервала Бориса:
– Почему ты так плохо думаешь обо мне? Ты не допускаешь, что эти дни, недели, месяцы ожидания приносили бы мне счастье? Больше радости, чем постоянное торчание на кухне в угоду человеку, которого я никогда не любила и не люблю по сей день?
Рудаков отстранил от себя ее руку.
– В таком случае, Надя, надо было понять меня, а не писать грубое, ничем не оправданное и обидное послание, в котором ты, по сути, сама и решила нашу судьбу.
Женщина хотела еще что-то сказать, но Борис не дал ей сделать этого:
– Все, Надя. И давай больше не возвращаться к этой теме. У тебя своя личная жизнь, у меня своя, не такая, какой бы я хотел жить, но она моя, и ничего, к глубочайшему сожалению, изменить уже нельзя!
В это время из комнаты сына вышел Николай. В руке он держал большой, на четыре батарейки, металлический фонарь. Протянул его брату:
– Вот, нашел. И запас батареек новых в тумбочке. Так что порядок.
– Хорошо, – ответил Борис, – положи его, пожалуйста, в мою сумку!
Николай открыл «молнию» брезентового десантного мешка и… отстранился от него, заметно побледнев.
– Там… там оружие!
Борис усмехнулся:
– Ты рассчитывал увидеть там что-то другое? Новогодние подарки от Деда Мороза, да?
– Нет, но… Это боевое оружие. И раз оно в сумке, значит, ты намерен применить его?
