Командир «Снежного Барса» ввел себе препарат, нейтрализующий действие мгновенно усыпляющего газа, сел в «десятку» и подъехал к джипу.
Теперь такие же уколы надо было сделать Долматову и его проститутке, иначе убойная концентрация «удара» в салоне через несколько минут убьет их.
Но он достал всего один шприц-тюбик.
Открыл дверцу «Тойоты» со стороны Долматова. Тот мешком вывалился из вездехода. Рудаков сквозь одежду ввел Антону спасительный препарат. Посмотрел на сидящую с широко открытым ртом Вику. Короткая юбка задралась, обнажив интимное место без трусов. Видимо, Долматов начал ласкать девицу, не дожидаясь приезда на дачу. Она глубоко и прерывисто дышала, втягивая в себя газ. Минут десять она еще протянет без укола, затем смерть. Но вводить ей сыворотку Рудаков не стал.
Прапорщик направился было к джипу, но майор остановил его:
– Стой, Сеня. Иначе под действие «удара» попадешь, я нейтрализован. Подожди минуты три, ветер выдует газ, тогда и продолжим работу.
Сам же Рудаков вновь перевел взгляд на проститутку. Дыхание той слабело, из уголков похотливых губ появилась желтая пена, что было признаком необратимости отравления. Теперь ее не могла спасти и сыворотка. Она была обречена на смерть в глубоком наркотическом сне.
Когда конвульсия пробила ее тело, Рудаков обошел джип, раскрыв все двери. Подошел к Долматову. Тот спал, но спокойно, без хрипов, всхлипов и пены у рта. Он будет жить. Пока будет жить!
Достав дозиметр, майор замерил концентрацию «удара». Индикатор показал, что газа ни в машине, ни рядом с ней не осталось.
Рудаков жестом подозвал к себе прапорщика.
Кулибин подошел к иномарке, посмотрел на спящего у джипа Долматова, затем на мертвую женщину, перевел взгляд на командира, спросил:
– Майор, ты не ввел ей сыворотку?
– Не ввел, и что дальше, Сеня?
– За что женщину-то убил?
Рудаков внимательно посмотрел в глаза прапорщика, ответил:
– Ее убил газ. Я не коснулся проститутки и пальцем.
Но Кулибин словно не слышал ответа командира:
– Почему ты поступил так? При чем в нашем деле эта девица, будь она трижды проституткой? Или уже и за это офицеры спецназа проводят акции ликвидации?
Майор, закурив, проговорил:
– Я, Сеня, слышал их разговор в машине. Эта тварь, – он указал на мертвую Вику, – ради любовника согласилась на убийство собственного мужа! И они, эти ублюдки, убили бы ни в чем не повинного парня, вся беда которого в том, что он имел в женах циничную хищницу, готовую ради собственного благополучия и удовольствия на все! Даже на преступление против близкого человека. Поэтому я не стал спасать ее!
Прапорщик проговорил:
– И все же тебе не кажется, майор, что ты берешь на себя больше, чем следовало бы?
Рудаков, отбросив окурок в салон джипа, взорвался:
– Слушай, прапорщик! Ты помог мне с родственниками, помог захватить сына Долматова, спасибо! И чтобы совесть в дальнейшем не замучила тебя, езжай-ка ты в отпуск! Больше я в ни чьей помощи не нуждаюсь, и доведу дело до конца один! Сделаю все, что посчитаю нужным! И нравоучений я не имею ни малейшего желания слушать! Ты говоришь, я много беру на себя? А сколько взяли на себя Долматовы, спокойно уничтожив десятки людей? Сколько взяла на себя эта проститутка, приговорив к смерти своего мужа? Им, по-твоему, можно ВСЕ, а я должен придерживаться каких-то правил?
Кулибин возразил:
– Ты – офицер спецназа, а они преступники. Для них закона не существует, ты же служишь ему!
– Да? А вот тут ты, прапорщик, не угадал! Раз всяким ублюдкам плевать на закон, то и мне плевать на них!
– И к чему это приведет, майор?
Рудаков ответил:
– К чему, спрашиваешь, это приведет, Сеня? А к тому, что убийцы, насильники, наркоторговцы будут знать, что никакие деньги, связи, адвокаты, продажные суды не спасут их от наказания. Наказания, адекватного совершенному преступлению. И многие из названной мной категории нелюдей подумают, перед тем как занести над жертвой нож, накинуть удавку, нажать на спусковой крючок или продать героин. Ибо будут знать, что за преступлением неминуемо последует наказание! Кровь за кровь, смерть за смерть! Иначе ни нам, ни нашим последователям никогда не остановить вал наркоторговли, террора, коррупции, всего того, что рушит государство, которому мы служим. И я буду действовать против таких, как Долматовы, их же методами и средствами, чтобы они на своих шкурах испытали последствия того, что творят. Но все это, Сеня, мой принцип! Если он противоречит твоему мировоззрению, я уже поблагодарил тебя за помощь, и ты можешь выйти из игры, что никак не отразится на наших отношениях. Или я выведу тебя из акции силой своего приказа.
Выслушав майора, прапорщик молча подошел к Долматову, спросил:
– Куда его сейчас, командир?
Рудаков ответил вопросом:
– Так ты остаешься со мной?
Ответ Кулибина был краток:
– Да.
– Тогда свяжи его и брось в багажник «десятки», но перед этим сделай еще один усыпляющий укол, нейтрализованное действие «удара» через полчаса прекратится.
Напарник майора приступил к выполнению приказа.
Рудаков же втащил тело водителя джипа с простреленной головой в иномарку, усадил на место водителя, пристегнув ремнем безопасности. Вывернул руль «Лендкрузера» вправо, нажал на педаль газа. «Тойота» медленно съехала с полотна, утонув правой стороной в трясине кювета. Но только по диски, упершись в какие-то пеньки.
Затем майор приказал Кулибину ехать на конспиративную квартиру.
Прапорщик прошел к «девятке».
Майор сел в свою машину с телом Долматова в багажнике, достал из сумки гранату «Ф-1», положил ее на сиденье рядом, завел автомобиль и доехал до песчаной площадки, где развернулся.
На обратном пути, притормозив возле джипа, выдернул кольцо предохранительной чеки мощной оборонительной гранаты, метнув ее в открытое окно водителя «Тойоты», и тут же рванул вперед. Секундами спустя сзади раздался приглушенный взрыв, за ним, через небольшой временной интервал, второй, более мощный – рванул топливный бак и канистры в багажнике джипа.
Рудаков представил, что осталось после взрывов от крутой иномарки. Искореженная, иссеченная осколками груда металла с обезображенными трупами внутри…
Пост ГИБДД при въезде в город майор прошел свободно.
В 13.55 он завел «десятку» через центральные ворота конспиративного дома, сразу же развернувшись во дворе и сдав машину задом к дверям здания.
Кулибин был уже на месте.
Они перетащили тело спящего Долматова-младшего в подвал, где бросили на железную кровать, сцепив его наручниками с железными прутьями солдатской койки.
