— Если бы не эта штука… Гочтак, кажется? Все обошлось бы без крови.
— Улада бы прогнали, затем прогнали Войчемира…— Навко невесело усмехнулся. — А что потом, рахман?
— Потом…— белые руки сцепились узлом, черный капюшон качнулся. — Потом стране пришлось бы пережить несколько трудных лет. Но в конце концов все бы устроилось. Мы восстановили бы строй, завещанный нам Небом.
— Вы — это рахманы?
Навко спрашивал без особого любопытства. Куда больше, чем заветы богов, его сейчас интересовала одна вещь, лежавшая на столе рядом с гочтаком. Об этой вещи он совсем забыл…
— Мы — это рахманы. Не все, к сожалению. Патар до сих пор не хочет выступать против Кеев. Но за мной идут многие. Возможно, скоро я стану новым Патаром. Навко кивнул:
— Значит, это ты все задумал? Мятеж у волотичей, войну Кеев? И без тебя ничего бы не было?
— Почему? — рахман явно удивился. — Было бы. Не так и не сейчас, но все равно было бы. Может, лет через двадцать. Может, через сто…
Навко вновь кивнул. Итак, без Ямаса все кончится. Неведомый Патар обуздает заговорщиков. А что будет через век, не так важно…
— Ты многого еще не знаешь, Ивор! Ты, как и все вы, привык к безумию, которое много веков назад охватило нашу землю. Представь, что будет, если взбунтуется человеческое тело. Ноги захотят стать головой, кишки — глазами… Кеи перемешали всех — и все.
— А должно быть? — поддакнул Навко, прикидывая, как лучше поступить. Протянуть незаметно руку? Нет, заметит! Да и можно ли верить бродяге-Лантаху?
— Каждый должен заниматься своим делом, Ивор! Рахманы — общаться с богами и править страной, воины — защищать ее, холопы — служить. Ты — дедич, Ивор! Представь, какой-нибудь холоп захочет стать дедичем!
— Да ну? — улыбнулся Навко. — И что такому холопу будет?
— Сейчас — ничего! — глаза рахмана зло блеснули. — Но раньше с такого содрали бы кожу. Жаль, что сегодня не вышло. Ничего, теперь я смогу поговорить с Уладом. Если он не согласится уступить, мы поднимем не Савмат — всю страну. Гочтаки не помогут, Ивор! Думаю, Улад поделится властью, и сегодняшняя кровь станет последней.
— И правильно!
Навко наконец решился. Теперь главное — не глядеть рахману в лицо. Взгляд может выдать.
— Рад, что ты со мной согласен. Мы наведем порядок в Ории. Может, это отдалит ее гибель.
Когда-то боги обрекли на смерть Великую Землю Заката — там тоже нарушили их волю. А Первые — ты, может, слыхал о них — сами погубили себя…
— А ты смелый человек, рахман! — Навко вновь улыбнулся и встал. — Не боишься ходить один, среди врагов? Или ты бессмертен?
Снова смех:
— Конечно, нет! Иногда бывает страшно, но я думаю о великой цели… К тому же рахмана не так легко убить…
— А если заговорить… копье или меч? Рука уже лежала на гочтаке. Сейчас надо сдвинуться влево, и ладонь сама сползет на костяную рукоять…
Ямас покачал головой:
— Ты наслушался сказок, Ивор! Такое может сделать только рахман — или кто-то из его семьи, посвященный в тайну.
— Посмотрим.
— Что? — в голосе не было беспокойства или страха — только удивление. Навко пожал плечами и резко повернулся. В руке был нож — тот самый, с налетом ржавчины. Нож, заговоренный Кобником.
Удар был точен — прямо в сердце. Руку пронзила боль, в глаза плеснуло синим огнем, а уши заложило, словно в комнате стоял дикий крик. Но ничто не нарушило тишину — даже хрип. Ямас покачнулся и начал медленно валиться набок…
Несколько минут Навко ждал, боясь сдвинуться с места. Но ничего не случилось. Вернее, случилось то, что и должно — рахман был мертв. Мертв, как и все остальные — Баюр, Падалка, люди в Калачке, толпа на площади. И Навко подумал, что Кобник все-таки неплохой чаклун.
Наконец Навко решился и осторожно подошел к трупу. Глаза Ямаса были широко открыты и не выражали ничего — ни страха, ни удивления. Кровь, заливавшая пробитую грудь, начала каплями падать на пол. Вынуть нож было трудно, но он все-таки сделал это, тщательно протер лезвие и вновь подумал, что его следует отполировать. Жалко, если ржавчина пойдет дальше…
К Алане он смог выбраться только через неделю. Слишком много скопилось дел, и Навко невольно радовался тому, что встреча откладывается. Быть тысяцким оказалось не так просто. Он плохо знал город, а савматские дедичи и Кеевы мужи не спешили помогать заброде-волотичу. Но кое-кого все же удалось найти, и через два дня в Кей-городе стало тихо, как в могиле. На площадях висели трупы мятежников, которые Навко запретил хоронить, а стража искала всех, кто носит черные плащи. Удалось отыскать четверых. Трое были убиты на месте, но одному посчастливилось бежать.
В мятеже оказалось замешано немало торговцев и даже людей знатных. С согласия Улада Навко взял всех под стражу, а имущество отписал в Кееву скарбницу. Себе не стал брать даже ломаной гривны — ни к чему. Серебра и так хватало, а деньги понадобятся для будущей войны.
План похода, предложенный Кошиком, был одобрен, и Навко начал собирать войска. Улад был уверен, что под красный стяг с золотым Кеевым Орлом удастся поставить не менее пяти тясяч кме-тов, но Навко надеялся больше на своих бойцов. Знаки с восьмилучевым солнцем были розданы, и в народе кметов из Иворовой тысячи уже стали называть «коловратами». Навко торопил Вогача и его помощников — все воины уже получили гочтаки, но нужно было еще несколько сотен самострелов — для обучения новых бойцов. Тысяча должна разрастись до двух, а позже — и до трех. А с трехтысячным войском можно поддерживать порядок не только в Савмате, но и во всей Ории. Одновременно Навко укреплял Грайворон. Вежа в Савматском Детинце ненадежна, зато в новой крепости можно отсидеться в случае любой беды.
День шел за днем, а Навко все откладывал поездку. Наконец, когда дела пошли на лад, а Кей уже несколько раз удивленно спрашивал, отчего он не желает повидаться с невестой, Навко решился. В конце концов, он сделал, что мог. И если сделал не так — Алана простит…
Стража у ворот небольшого деревянного терема поглядела на него с интересом, а старший кмет, отведя в сторону, шепнул, что «хозяйка» в последние дни совсем не выходит, даже окна закрыла, хотя раньше все время жаловалась, что в тесных покоях душно. Навко кивнул и начал медленно подниматься по скрипящим деревянным ступенькам. Лестница была длинной, как часто строили у .сполотов, и покои Аланы находились на самом верху.
Улад, узнав, что его тысяцкий наконец-то собрался к суженой, посоветовал справить новый наряд и захватить подарок — так принято. При этом Волчонок суетился, словно опытная сваха, и Навко вновь еле сдержался. Он вдруг понял, что никуда не уедет из Савмата, пока Улад жив. Он обещал Кею, что их расплата впереди, и сдержит слово.
Подарка он брать не стал, надел старый плащ, в котором и пришел в Валин, хотя на дворе было неожиданно холодно. Пусть Алана увидит его таким, какой он есть, — настоящим…
