Он поднял сумку, которую уронил при захвате. Но тут же остановился и спросил:
«А купить препарат можно? Я готов заплатить, даже если это блеф».
«Во-первых, это не блеф. Во-вторых, препарат не продается, только обмен — девушка на твою жизнь».
«А если окажется, что она мертва?»
«Привези доказательства, но пока я не увижу труп — твоя жизнь будет в постоянной и реальной опасности — так что не теряй времени и займись поисками».
Теперь оставалось только ждать. Основания, что парень сделает все возможное и невозможное, чтобы найти дочь, у меня были, согласись, весомые.
— Да, напряг ты его плотно. А что это за «Крокус»? Я не припомню ничего подобного?
— А черт его знает, Феликс. Да и какая разница: «Крокус» или «Фокус» — главное результат.
— Да, иногда простейшие приемы намного эффективней сложных комбинаций. И расчет верный — хрен его знает — серьезно это с уколом или нет? Не обратить внимания? А если на самом деле введен яд? Обратиться к врачам? Но они действительно ничего не найдут, так как ничего и нет, но об этом ты его предупредил. Словом, купил ты его по всем правилам. Проигнорировать укол он ни в коем случае не мог — ведь против него действовал человек спецслужбы, удостоверение он своими глазами видел. Но рисковал ты все же прилично. После такого кренделя тебя с семьей вряд ли оставили бы в покое. Они тоже кое-что умеют и вряд ли спустили на тормозах твои действия.
— Я все прекрасно понимал. В день встречи с «пассажиром» я отправил жену на юг, к ее родственникам. Как только получил бы Анюту, то в течение дня мы скрылись бы из Города. Как это сделать, я продумал и принял некоторые меры предосторожности, о них ты узнаешь. Вот так я рассчитывал, но судьба, Феликс, готовила еще один, на этот раз последний, самый страшный удар. И не оттуда, откуда можно было ожидать. Все перевернулось в течение нескольких часов. Весь мир для меня перевернулся — я проиграл. Наркота взяла свое, уничтожив мою семью, мое счастье, превратив меня на время в жалкое подобие человека.
Виктор опустил голову, взял почти пустую бутылку водки, выплеснул остатки в рюмку, одним глотком выпив содержимое.
— На второй день я позвонил по номеру, который дал мне «пассажир». Он тут же ответил и стал торопливо объяснять ситуацию. Дочь он нашел и разговаривал с ней. Здесь и начинаются различные «но». Во-первых, она сама не желает возвращаться, а во-вторых, Анюта сильно подсела на иглу, кайф брала в долг и люди, у которых она находится, не могут ее отпустить, пока не получат расчет. Повлиять на них «пассажир» не может.
«У нас с тобой какой договор? Ты мне дочь, я тебе — жизнь, и твои «но» мне до фени, уразумел?»
«Но что я могу?»
«Кажется, в первую нашу встречу ты предлагал плату за жизнь? Так используй эту возможность — выкупи девушку и доставь в парк. На все про все у тебя осталось чуть более сорока часов. Потом страшная, мучительная смерть. Я позвоню завтра утром, думаю, ты успеешь все уладить. Все — действуй».
Не знаю, что уж там он испытывал, как договаривался с себе подобными, но утром он сообщил мне, что девушка у него и он готов немедленно передать ее мне.
На скамейке, в парке, «пассажир» сидел один, Анюты с ним не было. Обследовав прилегающую территорию, я пошел на контакт. Зашел со стороны газона, когда прибывший на встречу находился ко мне спиной.
«Привет, дружок», — говорю.
«Черт, вы меня напугали».
«Что ты говоришь? По-моему, тебе не привыкать пугаться, при твоих-то делах?»
«Мои дела — это мои дела».
«Ошибаешься, встреча со мной говорит об обратном, но хватит трепаться. Где девушка?»
«Она в машине. Не в себе. Придется вам ее переносить. Давайте укол».
«Протяни руку».
Он выполнил то, что я ему сказал. Достав шприц-тюбик все с той же безобидной глюкозой, я сделал ему укол. Но сказал ему, что это еще не все, одной дозой яд нейтрализовать нельзя. Необходимо еще дважды, через каждые двенадцать часов, проделать подобную процедуру. После третьего раза яд будет полностью лишен своих свойств и станет абсолютно безопасен.
«Но как же так? — возмутился «пассажир». — Так нечестно. Вы не говорили об этом — один укол и все!»
«Нечестно, говоришь? Тебе ли о честности рассуждать? Сам-то наверняка не употребляешь эту гадость? Сказал — еще два укола, значит, через двенадцать часов встречаемся здесь. И не глупи, парень. От яда я тебя избавлю. А теперь — пошел к своей тачке, я подъеду».
Он быстро направился к «БМВ» восьмидесятой модели. Я через некоторое время подъехал вплотную к нему. Мы переложили Анюту из машины в машину.
«Я буду вас ждать!» — бросил «пассажир».
Теперь начиналась, пожалуй, самая тяжелая работа. Уйти из города на своем автомобиле я не мог. Понятно, что «пассажир» обязательно подстрахуется и его люди будут у меня на хвосте. Если бы я ему не сказал еще о двух уколах, то его страховка наверняка либо попыталась бы взять меня сразу, либо где-нибудь по дороге прижать. Такого «пассажир» простить мне просто не имел права. Предупреждение о необходимости повторить инъекцию немного спутало его планы. Теперь он не мог причинить мне вреда как минимум двенадцать часов. Но наблюдение организовать, чтобы я не попытался скрыться, был просто обязан. Мне же за эти двенадцать часов нужно было покинуть Город. Покинуть незаметно и так, чтобы мальчики, которые будут меня пасти, об этом даже не догадались. Поэтому я разработал следующий план ухода.
Чтобы тебе было понятно — расскажу о расположении дома, в котором мы жили. Это девятиэтажный П-образный, десятиподъездный дом; наш подъезд — второй. Восьмой, девятый и десятый подъезды находились практически на другой улице и со стороны первых трех никак не просматривались. На этом строился расчет. Я подъезжаю к своему подъезду, оставляю машину на обычном месте, выношу Анюту и как будто направляюсь домой. В подъезде дочь передаю Дмитричу, тот вытаскивает ее на чердак, на всех дверях которого я поставил хитрые замки, затем по чердаку через восьмой подъезд он выводит или выносит ее и сажает в свою машину. Я же через определенное время выхожу на улицу и копаюсь в своей «шестерке», сосредоточивая наблюдение на себе. Когда машина Дмитрича проедет рядом с домом, я прекращаю работу и возвращаюсь якобы в квартиру. Но сам тем же порядком покидаю дом, спускаюсь в метро, где смешиваюсь с толпой и уже на попутках ухожу из Города. Необходимые вещи были заранее уложены в машину Дмитрича. Встречаемся мы у брата Дмитрича на даче в шестидесяти километрах от города. Брат и вывозит нас дальше — в соседнюю область.
— Да, все ты предусмотрел, словно против тебя действуют не местные бандиты, а целая сеть агентов контрразведки. Но, согласен, лучше переиграть, чем что-то упустить. Что же так внезапно помешало твоим планам?
— Что произошло? Страшное, Феликс, нелепое, но все же, наверное, вполне закономерное. Когда я выносил Анюту из машины, никаких сомнений в том, что план удастся, у меня не было. Я внес дочь в подъезд и зашел с ней в лифт, и тут я почувствовал, что теряю сознание. Лицо Анюты показалось мне чужим, да, да, чужим, и… она не дышала, Феликс, понимаешь? На руках у меня был труп. Господи, что я почувствовал в эту минуту — никакими словами не передашь. Лифт остановился, двери распахнулись. На этаже ждал Дмитрич. Он был в полной готовности, и как только я шагнул из кабины, сразу же поторопил меня:
