Вьюжин спросил:
— Что не дает вам покоя, Андрей Александрович?
— Судите сами, до случая с патрулем в Афганистане группа Джонсона, если мне не изменяет память, поздним вечером 22 июля провела в одном из мегаполисов США акцию против торговцев оружием. Замечу, акцию, которую вполне могли провести и полицейские силы. Но применили спецназ разведуправления Министерства обороны. Джонсон и его подчиненные с поставленной задачей справились и накрыли встречу главарей преступных группировок, занимавшихся поставкой в Ирак и Афганистан оружия и боеприпасов. Причем в этой акции погиб брат Абделя, представлявший террориста на той встрече, Селим Аль Карир. И убил Селима лично Джонсон. Акцию засекретили. И вдруг нападение на американский патруль в Афгане с применением химического оружия. Почему Абдель раскрыл то, что обладает столь мощным и эффективным средством массового поражения? Ведь при желании уничтожить патруль сержанта Дайро не составляло труда и обычными средствами, организовав в том же брошенном кишлаке засаду из духов, вооруженных гранатометами и стрелковым оружием. Либо поставив на маршруте следования патруля минную ловушку, которая разнесла бы «Хаммеры» вместе с личным составом в клочья. Просто так Абдель ничего не делает. Все стало бы ясно, если бы Аль Яни на следующий день раструбил на весь мир об этой акции, тем самым показав, что владеет оружием массового поражения. Но он молчит. А в Афганистан на поиск «Петли» посылают группу все того же Кристофера Джонсона, уничтожившего брата Абделя. Высылают группу из США, хотя в Ираке достаточно сил специального назначения и боевых группировок ЦРУ, которые вполне могли заняться этой проблемой. Но в Афган высылают именно группу Джонсона. Что это значит?
Командир группы предположил:
— Подстава!
Генерал повернулся к майору:
— Кого и кому?
— А черт его знает! Наверное, Джонсона Абделю!
Шаповалов кивнул:
— Логично, но слишком сложно! При желании, используя деньги и связи, Аль Яни мог уничтожить и Джонсона, и всех его людей в самих Штатах.
Вьюжин сказал:
— Мог бы! Но тихо, без шума. А террористам в первую очередь нужен шум вокруг их действий! Им нужна паника среди мирных людей, им нужен страх перед терроризмом. Страх, рождающий убеждение в бесполезности сопротивления терроризму и, как результат, подсознательную готовность подчиниться требованиям бандитов. В случае же с патрулем Дайро Абдель применяет нестандартную тактику. Мало того что, как это ни кощунственно звучит, впустую тратит ценный заряд, Аль Яни еще и не афиширует свою акцию, прекрасно понимая, что до штатовской общественности информация о ней не дойдет. В Вашингтоне быстро засекретят этот случай и заблокируют все каналы СМИ. Значит, Абдель задумал нечто такое, что мы пока просчитать не можем, но что обязательно должно вызвать в мире большой резонанс! В общем, здесь ломать голову бесполезно. Обстановка более-менее прояснится в самом Афгане, как только мы с янки выйдем на поиск оружия Абделя. Одно очевидно уже сейчас, по крайней мере для меня, Джонсона выставили против Аль Яни не случайно! Ему отведена какая-то роль в дьявольской игре Абделя. А тот мастер строить многоходовки.
Генерал встал за креслом рабочего стола командира группы:
— В этом, Игорь Дмитриевич, я с вами полностью согласен. Абдель хитер и коварен, как змея, но мы должны переиграть его.
Вьюжин пожал плечами:
— Должны! Посмотрим, как сработаемся с янки. У меня к ним отношение плохое. Суют свой нос везде, где только можно, получают по нему, а потом помощи просят. Втихаря. Мы им поможем, они нам в ответ очередное паскудство через своих марионеток. Лично я, будь на месте нашего руководства, послал бы их подальше. Заварили кашу в Афгане, сами ее и расхлебывайте. Мы же расхлебали, а они, американцы, духам помогали. Теперь же помощи против своих выкормышей просят!
Шаповалов ударил ладонью по столу:
— Эмоции, Игорь Дмитриевич, попрошу оставить при себе, равно как и отношение к американцам. Хотите вы того или нет, но вам предстоит работать вместе. От этого не уйти! На этом, считаю, совещание можно завершить. Вопросы по существу акции будут?
— Нет! Все ясно! — ответил майор.
Шаповалов произнес:
— Что ж, тогда возвращайтесь в часть и готовьте группу к вылету!
Вьюжин вышел, оставив в кабинете Клинкова генерала Шаповалова и командира отряда. На улице сел в «УАЗ» связи, завел двигатель и направил машину к расположению батальона.
Прибыв в часть, офицеры и прапорщики группы разместились в курилке перед казармой, где дислоцировался спецназ. Им предстояло дождаться командира. Закурили. Лебеденко взглянул на прапорщика Дубова:
— Дуб! Помнится, перед операцией «Дивизион» ты что-то о свадьбе с Натальей говорил? Или я ошибаюсь?
Прапорщик, желавший избежать подобного вопроса, так как он и ему не давал покоя, тем не менее был вынужден ответить, зная, что если Лебеденко пристанет, то просто так не отвяжется. Такова уж натура у старшего лейтенанта.
— Говорил, ну и что?
— Как это что? Когда гулять будем?
— Не волнуйся, Андрюша, наступит время, погуляем.
Мамаев одернул напарника:
— Чего к человеку пристал? Когда решит жениться, тогда и будет свадьба! Он сам об этом объявит. Ты лучше скажи, почему сам бобылем ходишь?
Лебеденко усмехнулся:
— А куда мне спешить? Жениться в двадцать три года? Извини, командир, но я не Дуб, в смысле прапорщик Дубов! Я лет так до тридцати погулять еще думаю!
Гончаров буркнул:
— Если доживешь до этих тридцати лет! С нашей-то работой!
Но испортить настроение Лебеденко было практически невозможно. Он охотно согласился с Гончаровым:
— Естественно, Саня, если доживу! И это, кстати, вторая причина, почему я не хочу связывать себя семейной жизнью. Так, если грохнут бандюки, спокойно закопаете меня на деревенском кладбище, и все дела. Выпьете, помянете! А коли женюсь до этого? Жена — вдова, ребенок, если родится, — сирота, вместо любви и счастья — горе! Нет уж! Пусть уж будет без горя и слез!
Бураков посмотрел на старшего лейтенанта:
— Дурак ты, Андрюша!
Чем чрезвычайно удивил Лебеденко.
— Я — дурак? Это еще почему?
— Базар глупый ведешь!
— Это я базар глупый веду? И чем же он глуп? Тем, что объяснил, почему не желаю жениться? А ты, капитан, в двадцать восемь лет сам почему семью не завел? И вообще у нас в группе только двое женатых, Вьюн да Мамай, ну еще Дуб в вечных женихах обретается. Остальные холостые. А дурак, получается, я один?
Бураков подтвердил:
— Точно! Ты один и есть!
Лебеденко оглядел офицеров группы:
— Нет, мужики, Бурлак, в натуре, оборзел. Чего он меня дурит?
