— Знаю, — кивнул Чудик. — Я сразу понял. Мы друг друга узнаем с одного взгляда. Я слыхал, ему повезло еще меньше. У нас все-таки не отправляют в огнища детей… Ты не спросишь, почему я там оказался?
— Здесь, кажется, не спрашивают… компаро. Чудик кивнул: Да, не принято. Но ребята знают, кем я был до того, как стал фрактарием. Они почему-то думают, что я попал под землю за то, что хотел освободить рабов… Он вновь рассмеялся — горько, зло. Наверно, потому, что я первым призвал признать Катакита и помочь ему. Нет, компаро, я не освобождал рабов, не снижал подати и не прощал долги. Я был наместником, ты знаешь. Но я не говорил, каким я был наместником…
Чудик помолчал, вздохнул.
— Там, под землей, когда каменная пыль лезет в горло, когда глаза слепнут от темноты, когда сходишь с ума от вони… Там хорошо думается, компаро! Есть такая притча про судью неправедного. Я был таким… Самое страшное, под землей я встречал тех, кого сам отправил в каменоломни. Они меня не узнавали — к счастью. Вначале я просто ненавидел — всех. И тех, кого обидел, и тех, кто обидел меня. Мечтал только о мести. А потом начал понимать…
— Но ведь ты пошел воевать против Кей-Сара! — удивился Згур. — Значит, все-таки решил мстить!
— Тот Кей-Сар, что отправил меня под землю, давно умер. Ему отомстили без меня — похоронили заживо, в каменном гробу…
Вспомнился жутковатый рассказ Сажи. Выходит, так и было?
— Когда я услыхал о том, как он кричал, бился, пытался вырваться, мне стало страшно. Ведь я уже знал, что такое, когда вокруг камень — и темнота. Новый Кей-Сар не сделал мне ничего плохого, но я все же пошел с Катакитом. Хотелось, чтобы в стране больше не было таких наместников, как я. И чтобы никого не запирали в подземных норах…
Чудик покачал головой, задумался.
— Извини, компаро, что я говорю о своем. Просто давно не с кем было поделиться… Но это сейчас не важно. Твой бородач — Яртак — знает в городе тех, кому можно доверять?
— И я знаю, — улыбнулся Згур. — Десятник Щегол, например.
— Тот храбрый парень? Помню. И еще…
— К-комит! М-можно тебя?
Згур удивленно оглянулся. Фрактарий Пила, тот, что когда-то первым спросил о мече, неуверенно переминался с ноги на ногу.
— Извини, к-комит, но дело срочное, а я м-могу забыть. У м-меня п-память плохая, по голове уд-дарили год назад, все заб-бываю…
…Пилунескладного рябого заику, товарищи не просто уважали — любили. Он действительно все забывал — то надеть перевязь с мечом, то подтянуть ремень на щите, но странным образом умудрялся успевать вовремя. В бою Пила всегда оказывался в первом ряду, но еще ни разу не был ранен. Згур давно уже хотел сделать его полусотником, но парень решительно отказывался, предпочитая оставаться простым фрактарием. Вскоре стало ясно, что Пилу многие считают чаклуном, которого не берут ни меч, ни стрела, хотя он сам, будучи спрошен, мотал рыжей головой, уверяя, что ни о чем подобном знать не знает и ведать не ведает.
— Еще раз п-прошу п-прощения, к-комит. Сегодня был в городе и случайно, с-совершенно случайно, п-по-знакомился с одним человеком. Он — иерей к-какого-то м-местного д-демона. Мне п-почему-то кажется, что с тобой хотят п-поговорить…
Близорукие глаза наивно моргали, но Згур уже понял — случайность тут ни при чем.
— Когда и где?
— Откуда м-мне знать, к-комит? — крайне удивился Пила. — М-может быть, тебе стоит подойти на Курью г-гору? Это за г-городом, полчаса ходу на п-полночь. Т-туда иногда п-приходят интересные люди. Ручаться, к-конечно, не могу, я вообще в местных д-делах не разбираюсь…
— Я тоже, — охотно согласился Згур. — А как тебе кажется, кто меня хочет видеть?
На этот раз Пила даже руками развел.
— Ну откуда мне знать, к-комит? Какие-то д-демоны, идолы, ист-туканы… Но если ты в-веришь в Вознесенного, то тебе лучше на в-время об этом забыть. То есть я не уверен, но мне почему-то к-кажется…
Пила взмахнул рукой, щелкнул каблуками и был таков. Згур переглянулся с Чудиком. Тот только усмехнулся:
— Игроков стало больше, компаро. Признаться, об этом я даже не подумал. Подойти стоит. Как я слыхал, в Вознесенного на Сури верят многие, особенно на полночи. А вот здесь его не жалуют. Говорят, покойный великий кнес хо-. тел признать Вознесенного главным богом. Но не успел — как раз сканды пожаловали…
Стало ясно — от приглашения отказываться опасно. Значит, ко всему еще Курья гора. Згур покачал головой — ну и название!
— Перва сотня — струнко! Друга — струнко! Третя… Четверта…
Слова были похожи. Можно было закрыть глаза и представить, что он снова в Учельне, на большом смотре, когда учебные сотни выстраиваются на Моцной площади перед золотым ликом Матери Болот. Сейчас загремят трубы, на помост поднимется седая женщина в простом белом платье, и в небо ударит знакомый клич «Велга! Велга!»…
Згур улыбнулся. Слова похожи, но стоит лишь раскрыть глаза… Толпа на площади, даже разбитая на сотни, ничуть не походила на войско. Не строй — куча. Мальчишки с худыми шеями, пожилые пузатые дядьки, старики с седыми бородами. Каждый захватил оружие, но прадедовские секиры и короткие мечи-скрамасаксы смотрелись жалко. А уж кольчуги! Згур представил, как он натягивает подобное железное страшилище на плечи, и вздрогнул. И с этим они хотят воевать?
— Так что, господин комит, людь построена! — Долбило лихо взмахнул рукой, оступился, чуть не упал. — До бою готовы!..
— Вольно…
Это все, что мог выставить город. Шесть сотен — от стариков до мальчишек. Где-то там — Ярчук, его друзья и даже Гунус с его каменным глазом. Згур уже знал, что только неполная сотня умеет владеть оружием. Еще полсотни — мордатая городская стража и три десятка настоящих кметов — все, что уцелело от погибшего войска. Негусто…
— Что скажешь, Гусак? — Згур обернулся к сотнику, стоявшему тут же, по левую руку. Одноглазый скривился и только вздохнул.
— С этими уродами воевать? — Крюк, стоявший справа, сплюнул, растер плевок сапогом. — Да нам в первом же бою задницу надерут! Одно слово — венты!
— Моя таких не надо! — подхватил Сажа. — Моя с наша воевать, моя таких бояться шибко!
Згур вздохнул. Все верно, но двухсот «катакитов» не хватит даже для того, чтобы оборонять городские стены. Да и нельзя ждать приступа! Даже первогодок знает — любую оборону можно сломить.' Была бы конница, хотя бы сотня…
— Отберете по три десятка — из тех, кто уже служил. Городских стражников — в первую очередь. Они хотя бы знают, как меч держать…
Сотники поворчали, но спорить не стали. Згур задумался. Итак, у него будут три полные сотни. Три сотни и конный отряд — двадцать восемь всадников. Полсотни тех, кто постарше, — в новую городскую стражу под начальство Щегла. Тот с ними сам возиться будет.
…Невольно вспомнилось, как Щегол, услыхав от кнес-ны о том, что он отныне — старшой стражи, совсем не удивился и первым же делом потребовал всех стражников разогнать да набрать новых — по своему выбору. Кнесна спорить не стала, а Щегол поклонился и, мрачно усмехнувшись, пообещал свое обычное: «Разберемся!»
