Наутро Сергей чувствовал себя готовым к действию. Они с Олей о многом поговорили. Наконец Сергей приобрел смысл жизни и любовь. Большую, делающую человека воистину счастливым и способным на многое. И на задание он шел с уверенностью, что все будет хорошо. Машину он со стоянки не взял, а отправился пешком. Ошибался полковник Костычев, что Сергей поверил ему, не удалось полковнику убедить бывшего разведчика в искренности своих слов. Напротив, своими последними словами он дал понять капитану, что весь разговор – спектакль. Он нужен Костычеву сейчас, но совершенно не будет нужен позже, если архивом удастся завладеть! Но сейчас главное – внедрение в банду Гофмана и освобождение Тамары. Ну а потом, полковник, посмотрим: кто кого!
ЧАСТЬ II
Глава 1
Экстренное совещание у Эдуарда Генриховича Гофмана было назначено на 22.00, что сильно удивило тех, кому был направлен вызов. Обычно плановые совещания проводились еженедельно в среду, в 11.00. Но на этот раз, видимо, произошло нечто неординарное.
Вызвано это было следующим обстоятельством: после захвата героина Вахи Бокаева Гофман договорился об оптовой сделке по продаже товара с одной из столичных преступных группировок, главаря которой знал лично. И не просто знал, но и держал на крючке своего архива. Для доставки груза он отправил лучшего исполнителя, Владимира Топоркова, или Топора, с бригадой отборных бойцов, не раз проверенных в деле. Транзит осуществлялся автомобильным транспортом под безупречной маскировкой и надежным прикрытием. Караван Москвы достиг беспрепятственно. Груз складировали в условленном месте, о котором столичные партнеры знать не могли. Бригада во главе с Топором отправилась на отдых в снятую на окраине столицы квартиру. Оттуда Топор благополучно доложился. Утром должна была состояться встреча с покупателем, передача товара и получение денег. Так должно было быть! Но поздним вечером на квартиру нагрянул отряд столичного ОМОНа. Завязалась перестрелка, в результате которой все люди Гофмана полегли на «поле брани». Обо всем этом доложил человек, контролировавший проведение сделки, постоянно следивший за Топором и его людьми. Такие контролеры всегда выставлялись Эдуардом Генриховичем при серьезных делах. Так вот этот контролер и стал живым свидетелем кровавой бойни. О судьбе товара ему ничего не известно. Но Гофману было ясно, что он утерян навсегда. А это очень хорошие деньги. Эдуарда Генриховича сейчас мучил вопрос, случайным ли оказался инцидент с группой Топора, или в его команде завелся предатель. Противоположная сторона в деле замешана быть не могла, так как только утром Топор должен был известить ее о прибытии товара. Но если сделку сдали, то тогда менты должны были бы брать с поличным. С другой стороны, никто не знал о деталях и сроках сделки, кроме непосредственного руководителя, Топора. Он-то точно не мог сдать! Поэтому Гофман решил собрать всех, ибо подозревать в измене он имел полное основание любого. И лишь один человек не вызывал у Гофмана подозрений. Это старый его сокамерник, ныне добросовестный молчаливый садовник Сивый, Сурко Данила Матвеевич.
Каково было бы удивление Эдуарда Генриховича, узнай он о том, что Сивый уже второй год работает на заместителя начальника местной милиции. Удивился бы Гофман потому, что в преступной среде, где Сивый ранее занимал достойное положение, он всегда слыл человеком правильным и надежным. А «купил» его Костычев просто. Любимый внук и единственный на этом свете родственник Сивого Алексей попался на банальной краже. Вроде бы пустяк – несколько лет условно, но полковник не упустил своего шанса, обещая навесить на Сурко-младшего столько всего, что хватило бы надолго упрятать того за решетку. Перспектива никогда больше не увидеть любимого человека сломала Сивого, и он согласился на сотрудничество с Костычевым в обмен на свободу внука.
Именно Сивый доложил полковнику о намечающейся операции, о которой самому Сивому рассказал Топор, уважавший заслуженного старика.
* * *
К назначенному времени в загородную виллу Гофмана начали прибывать вызванные лица.
Первым прибыл Мурат-Кули Карраев, туркмен по национальности, директор рыночного комплекса, одновременно руководящий всем, что связано с доставкой и распространением наркотиков.
Следом, с разницей в пять минут, – Коротков Вениамин Александрович, директор фирмы «Гарпун», официально поставлявший рыбопродукты на рынок Карраева.
Последним прихал адвокат Гофмана, Борис Иосифович Огаревич.
Прибывающих встречали Хан, или Владимир Губин, в прошлом известный спортсмен, – начальник личной охраны Гофмана, и Виктор Столыпин, помощник-референт хозяина.
Огромные, старинной работы часы пробили ровно 22.00. Дверь, откуда должен был появиться босс, оставалась закрытой. В помещении установилась глубокая, нервная тишина. Ощущение чего-то плохого будто витало в воздухе. И чем больше задерживался босс, тем сильнее оно становилось.
Наконец двери распахнулись. В кабинет стремительно вошел высокий худощавый мужчина, лет пятидесяти с небольшим. Густые черные волосы, уложенные в аккуратную прическу. Такие же черные, слегка прищуренные глаза. Нос с горбинкой. Ниточка рта. Одет он был также во все черное: от легкого свитера до начищенных до зеркального блеска полуботинок. На длинных музыкальных пальцах – ни одного перстня или кольца. Тщательно и красиво обработанные ногти. Это и был Эдуард Генрихович Гофман. Все его движения были резки. Он энергично подошел к столу. Встал, опершись на него. Следовавший по пятам один из двух телохранителей быстрым движением успел убрать кресло. Затем оба охранника встали за спиной хозяина, скрестив сильные руки на груди.
Гофман обвел всех присутствующих, которые поднялись при появлении босса, пронзительно-мрачным взглядом. Коротко бросил:
— Садитесь!
Потом немного выждал и произнес:
— Господа! У нас чрезвычайное происшествие!
Присутствующие продолжали молчать, ожидая продолжения.
— Топор с бригадой отправился в мир иной!
— Как? Что? – послышалось со всех сторон.
Гофман поднял руку. Возгласы прекратились.
— Объясни им все, Виктор, – приказал босс помощнику.
Сам же оглянулся. Телохранитель тут же подставил деревянное кресло. Гофман сел, сцепив пальцы на уровне глаз, продолжая мрачным взглядом разглядывать своих подчиненных.
Референт босса, Виктор Столыпин, вышел к месту, откуда его могли видеть все.
— Позавчера, накануне дня выполнения миссии, ради которой Топор и был отправлен в Москву, местное отделение милиции вечером устроило проверку документов жильцов, снимавших квартиры на предмет регистрации. Квартиру для бригады снимал один из людей Топора. В ней на момент прибытия милиции находилась вся бригада. Естественно, ни о какой регистрации речи вестись не могло. Назревал конфликт. Уже само по себе такое количество мужчин в однокомнатной квартире вызвало подозрение участкового. Топор предложил ему деньги, чтобы «замять» конфликт. И участковый согласился. Взяв деньги, он с сопровождающими его ментами ушел. Но участковый оказался скотом. Он деньги взял, но вызвал подразделение ОМОНа. После ухода милиции Топор, видимо, отдал приказ быстро собраться и покинуть квартиру. ОМОН ворвался в хату. Один из наших выстрелил первым. Бойцы ОМОНа открыли огонь на поражение. Уйти кому-либо из наших не удалось, так как квартиру штурмовали и через дверь, и через окна. В результате Топор и его люди были уничтожены. У меня все.
